— Стойте!!! — вдруг раздался крик над толпой.

Крысиный Император тут же дернул веревочку, и пила со скрежетом остановилась. Из расступившейся толпы вперед шагнул Гоша. В руке он держал орех Кракатук.

— Я отдам тебе Кракатук! — сказал Гоша решительно. — Но ты отпустишь моих друзей?

— Честное благородное слово! — манерно заверил Император.

Гоша подошел к помосту и протянул ему Кракатук, заботливо перевязанный бантиком.

— Прекрасно! — объявил Император и вдруг хлопнул в ладоши: — Стража! Схватить его и привязать к столбу! Поприветствуем четвертого участника нашей казни!

Стражники мигом навалились на Гошу и полностью скрыли его, а когда месиво расступилось, Гоша уже сидел на сцене, крепко привязанный к столбу.

— Ты же дал честное слово!!! — возмутился он. — Это несправедливо!

— Мне всегда нравилась твоя детская наивность! — откликнулся Император, назидательно, чеканя слова. — Почему же несправедливо?! Давай разберемся. Ты совершил ошибку: поверил злодею! Наказывать за ошибки — это очень справедливо! Верно?

Стража послушно зааплодировала.

— Расскажи, чего ты добиваешься? — спросил Гоша, прищурившись.

Император словно этого и ждал.

— С удовольствием! — воодушевился он и щелкнул пальцами.

Ник и Дик немедленно вынесли на сцену большую схему.

— Я раскалываю орех Кракатук, — начал Император, водя пальцем по плакату, — и обретаю вселенскую силу и власть! Быстренько унижаю и уничтожаю всех жителей, все порчу и ломаю в сказочной стране, взрываю фамильный замок — и веду крысиные орды в Большой мир! С помощью магической силы быстро захватываю все континенты и города, унижаю и уничтожаю всех людей, все ломаю и порчу… и лечу на другие планеты! Там быстренько унижаю и уничтожаю… Э-э-э… — Он замялся. — Там будет видно!

— Запомни, — произнес Гоша нравоучительно. — Кракатук не предназначен для зла! Он создан приносить счастье!

— Вот же тупой ты человек! — воскликнул Император. — Когда я творю зло, я испытываю огромное, неподдельное счастье!

Гоша вздохнул и отвернулся.

— Ну и прекрасно, — сказал он буднично. — Хватит болтать, начинай казнь!

И тут впервые за сегодняшний день Крысиный Император насторожился. Ему показалось, что его как-то мастерски провели, но вот как — этого он понять не мог.

— Что-то не так, — пробормотал Император озадаченно. — Вы торопитесь умереть?

— Ага, — кивнул Гоша и вдруг хитро подмигнул. — Самому-то тебе никогда не расколоть Кракатук! Его может расколоть только принц с доброй душой и чистым сердцем.

Император пошатнулся и схватился за сердце. Теперь ему стало многое понятно.

— Вот те номер! Это правда? — воскликнул он на всякий случай.

— Честное благородное слово! — кивнул Гоша.

— Подумаешь, какой благородный! — зашипел Император. — Я и сам принц, между прочим!

— А добрая душа? — спросил Гоша вкрадчиво.

— А добрую душу, — Император принялся шарить взглядом по шеренгам стражников, — я сейчас из кого-нибудь вытряхну! Крысы!.. Слушай мою команду! С чистой душой и добрым сердцем — шаг вперед!

Но никто не пошелохнулся. Плюнув с досады, Император затравленно обернулся и вдруг уставился на пленников. Ник и Дик по его команде сорвали повязки с их ртов.

— Никто из вас случайно не принц, нет? — спросил Император ласково.

— А как же! — откликнулся Борька. — Я принц! Прямой потомок Крёстного папы… Карло!

Заметив изумленный взгляд Михея, он подмигнул ему.

— А я, — начал Михей, — простой… — Он поймал взгляд Борьки и неожиданно для себя продолжил: …простой потомок самого Олимпийского Мишки! Воздушного принца!

— Прабабушка моей бабушки, — похвасталась Маша, — была дворянкой-декабристкой. Я практически принцесса.

— Ну вот! — оживился Император. — Проблема принцев решена!

Он подошел к Маше и склонился над ней.

— Ты разгрызешь мне Кракатук, и я тебя помилую!

— Только если отпустишь всех моих друзей, — ответила Маша.

— Плюнь на них! — обиделся Император. — Ведь мне по-любому понадобится что-то вроде королевы, а ты, так, ничего… — Он посмотрел на нее откровенно со всех сторон и продолжил, вкрадчиво наклонившись к самому уху. — Я тебя приближу! Ты тоже будешь править миром!

— Нет. Ты отпустишь моих друзей, — твердо повторила Маша.

— Зачем тебе эти малолетки, дурочка? — взорвался Император. — У тебя будет все! Любые шмотки, сладости, развлечения! У тебя будут тысячи слуг, миллионы подданных! У тебя будет весь мир! У тебя буду даже я… Иногда, — добавил он.

— Нет, — твердо повторила Маша.

Крысиный Император отпрянул и окатил ее злым взглядом.

— Таков твой ответ? — прошипел он. — Ответ принят! Ты никогда не пожалеешь о своем решении! Почему? Потому, что сейчас умрешь!

Он повернулся к Михею.

— Ну а ты… что скажешь, увалень? Согласен ли ты послужить мне, помочь расколоть Кракатук, чтобы остаться в живых?

— Если отпустишь моих друзей, то я… начну думать.

— Я дам тебе миллионы новых друзей! — проникновенно начал Император. — Выкинь старых друзей, как старые ботинки! Ты из них давно вырос! Они тебе жмут!

Михей спокойно покачал головой.

— Таков твой ответ? — огорчился Император. — Ответ принят.

Он шагнул к Борьке.

— Ну? Тебе тоже не нужны богатства миров? Ты мне тоже ответишь «нет»?

— Считай, уже ответил.

— Ответ принят… — пробормотал Император задумчиво и повернулся к Гоше. — Ну а ты… Ах да, с тобой мы уже говорили.

— А в чем проблема-то, взять и освободить нас? — спросил Гоша. — Ты хотел Кракатук — ты его получишь.

— Да освободить-то вас пара пустяков, — досадливо отмахнулся Император, — но ты ж видишь, я уперся. А раз я уперся — всё, ничего не поделать, сам понимаешь.

Гоша в ответ лишь улыбнулся. И Крысиному Императору снова очень не понравилась его улыбка. Не может быть такой улыбки у наивного простачка, ну никак не может быть…

— Какие вы занудные! — с тоской произнес Император и капризно топнул ногой. — Что же делать…

Он вдруг разжал руку, посмотрел на орех и воскликнул:

— Конечно!!! Я расколю его сам! Всего-то нужно — добрая душа и чистое сердце!!! Делов на пять минут!

Он принялся хлопать в ладоши:

— Ник! Дик! Имидж в студию!!!

Ник и Дик быстро поняли, чего он хочет. Они вмиг принесли белый плащ, венок из хризантем и зеркало. Накинув плащ, Император немного покрутился перед зеркалом, и наконец ему удалось изобразить на лице приветливую улыбку. В петлицу он засунул розу, на голову — венок из хризантем, а затем повернулся к народу и ослепительно улыбнулся.