– Правда? – Тимаш даже остановился.

– Говорю тебе! Я специально на часы посмотрела! Вот чем, скажите на милость, могут заниматься приличные люди в такую поздноту? – Алесия сокрушенно покачала головой, – помяни мое слово, не к добру все это.

– И Викайя как-то поспешно съехала, никого не предупредив. С чего вдруг? Куда? Подозрительно как-то.

– Точно.

Они побежали дальше, обогнув поселок и направившись к дому. На обратном пути, поравнявшись с 18-мо домом, они замедлили шаг, всматриваясь в его занавешенные и темные окна, как будто стараясь разглядеть за безобидными на вид шторами признаки неведомой опасности. Типовой коттедж, коих в квартале насчитывалось не менее десятка, доселе ничем особо не выделявшийся из общей массы, теперь буквально дышал затаенной угрозой. На их улице явно творилось нечто недоброе, и следовало как можно скорей выяснить, в чем тут дело.

Разобравшись с уборкой, Тимаш выкатил из гаража велосипед и отправился к Лофару, чтобы забрать белье, которое он отдавал в стирку. Погода стояла ясная и безветренная, теплое майское солнышко намекало на близость жаркого лета, так что он очень скоро позабыл о недавних треволнениях, однако счастье его было недолгим.

На обратном пути его внимание привлек странный стук, доносившийся с заднего двора злополучного дома. Андрей, в уже знакомом цветастом наряде, выбравшись с большим топором на крыльцо, колол дрова. Стандартные покупные чурочки его чем-то не устраивали, и он каждую разрубал напополам, складывая их в аккуратную поленницу. Полированное лезвие сверкало на солнце, раз за разом взлетая вверх и обрушиваясь на очередную дровину.

Тимаш остановил велосипед, наблюдая за соседом в тщетных попытках понять, почему тот постоянно идет наперекор установленным правилам.

Заметив, что он не один, Андрей выпрямился и повернулся к Тимашу, утирая пот со лба.

– Что уставился? – грубо рыкнул он.

– Я просто… – момент для вежливого дружеского приветствия уже был упущен, и Тимаш, чуть помявшись, задал прямой вопрос, – зачем Вам дрова? В мае?

– Не твоего ума дело! – огрызнулся Андрей и, подняв топор, выразительно им покачал, – проваливай, пока чего не приключилось. Или уже все дела переделал?

Дел у Тимаша на сегодня и впрямь оставалось еще немало, и он предпочел последовать полученному совету и покатил дальше. Его настроение вновь упало на самое дно, и каждый доносившийся сзади удар топора только вколачивал его еще глубже.

Стараясь поскорее забыть неприятный разговор, он всецело сосредоточился на работе. Сегодня подошла его очередь стричь лужайку, и Тимаш, толкая перед собой газонокосилку, думал лишь о том, чтобы не пропустить ни одного уголка и сделать все как можно ровней и аккуратней. Такая «трудотерапия» хорошо помогала отвлечься от невеселых мыслей, но Алесия вновь вернула его с небес на землю.

– Смотри-ка, – она ткнула ему за спину пучком сорняков который держала в руке, – мне мерещится, или у них и впрямь дым из трубы идет?

Тимаш обернулся и недоуменно уставился на сизую струйку, поднимавшуюся в вечернее небо над крышей 18-го дома, словно бросая вызов поселку и всем его жителям.

– Совсем обнаглели! – причитала Алесия, – какого черта они растопили камин!? У нас же не Рождественская неделя на дворе! Еще бы гирлянды развесили, почему нет!? Веселиться – так уж на все деньги!

– Надо было напомнить ему, что камины можно разжигать только на Рождество.

– Ты его сегодня видел?

– Да, утром. Андрей как раз дрова на заднем дворе колол.

– Дрова колол!? Чем?

– Топором.

– То есть у него еще и оружие в доме есть!? – Алесия, испуганно ахнув, зажала рот рукой в грязной перчатке, – но оно же запрещено! Ты ему сказал об этом?

– Человек с топором в руках зачастую плохо воспринимает чужие наставления. На секунду мне даже показалось, что он мне… угрожал.

– С ума сойти! Что за бандит поселился рядом с нами!?

– Понятия не имею. Надо бы Лофара познакомить поближе с этим «приличным молодым человеком». У него любой, кто исправно платит – хороший, вежливый и замечательный.

– Быть может, нам стоит обратиться в полицию?

– Но что мы им предъявим? – беспомощно развел руками Тимаш, – наплевательское отношение к окружающим – еще не преступление. Да и запрет на оружие – всего лишь норма внутреннего распорядка.

– И что? Ты и дальше будешь делать вид, будто ничего не случилось? Будешь ждать, пока «все само рассосется», или пока он кого-нибудь не зарубит? А если меня?

– Увы, но пока нам остается только наблюдать. Без веских доказательств на руках мы ничего поделать не можем.

– Доказательства сами собой тебе в руки с неба не упадут! Их надо добывать!

– И каким же образом? – Тимаша уже начинала раздражать неуемная активность соседки, – забраться к ним в дом и попытаться отыскать что-нибудь незаконное?

– А хотя бы и так! – с вызовом заявила Алесия, – кто знает, до чего они могут дойти, если мы их не остановим? Ради общего блага можно и рискнуть.

– Вот и рискуй сама, ежели тебе так охота, – Тимаш снова запустил косилку и покатил ее дальше, не желая более тратить время на бесплодные споры.

– А ты, оказывается, трус, – бросила Алесия ему в спину и, присев у клумбы, продолжила яростно рвать сорняки.

Тимаш предпочел пропустить ее замечание мимо ушей, не желая устраивать скандал. Ему и без того было тошно на душе. Ощущение мучительной беспомощности, когда ты ничего не можешь поделать с соседом, который раз за разом бросает вызов окружающим согражданам и устоявшемуся порядку, повергало его в отчаяние. Пара Драгуновых, как очаг воспаления, как гнойная язва, теперь будут одним лишь своим присутствием отравлять жизнь всему поселку. Кто знает, на какое непотребство они еще способны, помимо несоблюдения расписания, неопрятности и вызывающей грубости. Если и дальше им все это будет сходить с рук, они, чего доброго, еще мусор через изгородь на соседние участки бросать начнут, а то и вовсе кусты стричь перестанут.

Насчет кустов, впрочем, Тимаш беспокоился напрасно. Ближе к вечеру Андрей выгнал из гаража несчастную газонокосилку, установил на ней штангу с дополнительным инструментом и отправил ровнять изгородь, сопровождая ее уже традиционным громким и эмоциональным инструктажем. Алесия со своего крыльца наблюдала за ним, недовольно сложив руки на груди и поджав губы. Вчера она полдня потратила на упражнения с секатором, а теперь сосед-бунтарь, словно издеваясь, гоняет вдоль забора тарахтящего пластикового жука, который управится с той же работой за пятнадцать минут. Холодно, бесчувственно и бездушно. Никакого уважения к бедным растениям!

И, естественно, не в свой день.

Время от времени Тимаш ловил на себе ее укоряющий взгляд, который словно говорил: «Вот видишь! А дальше будет только хуже, помяни мое слово!»