Я вдруг вспоминаю его предложение сбежать вместе и притворяться, что мы муж и жена. Размышляю о его объятиях, о том, как я прижималась щекой к его груди.

Надеясь на то, что мой румянец можно списать на жар от печи, я украдкой смотрю на Рена. Волосы снова спадают ему на глаза. «Как он вообще что-то видит?» – недоумеваю я и едва сдерживаюсь, чтобы не смахнуть пряди с его лба. Он уверенно управляется со сковородой, наклоняет ее, чтобы жир смазал желтки, и переворачивает бекон.

– Тарелки? – просит он, и я оставляю свои тосты у заслонки печи, бегу за посудой и возвращаюсь как раз вовремя, чтобы не сгорел хлеб.

Ставлю тарелки на боковую полку печи, чтобы они прогрелись, кладу на каждую из них по ломтику поджаренного хлеба и намазываю его маслом. Пока Рен выкладывает на хлеб бекон и яйца, я делаю еще три тоста, чтобы положить их сверху.

Рен придавливает свой сэндвич, и золотой желток вытекает на тарелку. От этого простого действа на его лице появляется чистая и радостная улыбка.

Он берет две тарелки, свою и Гэвина, и несет их к столу. Я со своей иду следом, отодвигая журнал наевфуиля, чтобы на некоторое время мы могли отвлечься от жутких картинок.

Мы молча жуем, еда придает сил, помогает частично забыть пережитый ночью страх и подготовиться к тому, что нас ждет. Я слизываю желток с пальцев и краснею, увидев, что Рен наблюдает за мной. Его светлые глаза отчего-то темнеют. Смутившись, мы оба отводим взгляд.

Когда я несу грязные тарелки в раковину, замечаю пробивающийся на горизонте серый свет.

Смотрю на часы: пять тридцать.

– Скоро рассвет, – говорю парням. – Нужно решить, что мы будем делать.

– У тебя есть револьвер, – заявляет Рен.

– К слову, есть ли еще оружие? – спрашивает Гэвин.

– У меня есть кремниевый пистолет, – отвечаю я. – И здесь имеются патроны и порох. Кто-то из вас до этого стрелял из пистолета? – Оба качают головой. – Значит, обойдетесь без оружия.

– Как же нам защищаться? – интересуется Гэвин.

– Альва пойдет впереди, – ухмыляется Рен.

– Ладно, – вздыхаю я, понимая, что это убедительный аргумент, – один из вас может взять пистолет, но сначала я объясню, как им пользоваться. Еще Рен где-то оставил топор. И да, я иду впереди.

В результате Гэвину достается топор, а Рену – кремниевый пистолет. Я снова и снова заставляю его показывать, как взводить курок и стрелять. И только убедившись, что парень понимает, что делает, заряжаю оружие.

– У тебя есть всего один патрон, – напоминаю ему. – Не стреляй слишком рано. И целься в грудь.

– Разве не лучше будет в голову?

– Лучше, если не промажешь. Но мы пока не будем сильно полагаться на то, что ты меткий стрелок. Грудь гораздо шире, шанс попасть больше, а попадание как минимум замедлит противника. – От собственных слов меня пробирает дрожь.

– А мы вообще уверены, что пули способны их убить? – сомневается Гэвин.

– Конечно, могут, – говорит Рен, но в его голосе нет уверенности, и он смотрит на меня в ожидании ответа.

Я даже не думала об этом.

– Я не знаю, – медленно произношу я. Что за существо может пережить смертоносное пулевое ранение? – Не исключено, что мы скоро это выясним. – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо, но никого убедить мне не удается.

Мы останавливаемся у входной двери и прислушиваемся. Интересно, не стоят ли чудовища по ту сторону и не делают ли то же самое.

– Ладно. Гэвин, ты открываешь дверь, а мы с Реном, если что, разберемся с тем, что ожидает нас за ней, – командую парням. Гэвин кивает, и я поворачиваюсь к Рену. – Запомни: у тебя всего один выстрел, не трать его впустую. На счет «три», – обращаюсь к Гэвину. Его руки уже лежат на засове, а мы с Реном поднимаем пистолеты. – Раз. Два. Три.

Гэвин открывает дверь, Рен стреляет, и звук разносится эхом в тишине.

– Ты издеваешься, что ли? – цежу я сквозь сжатые зубы. – Что я тебе говорила?

– Я испугался!

Я рычу и шагаю вперед, держа револьвер наготове. За дверью на горизонте небо бледнеет лавандовым, при этом большая часть его все еще остается темно-синей. Я становлюсь на порог и оглядываюсь. Существ не видно, но тени, на мой взгляд, еще слишком густые. Хочется иметь возможность видеть больше. Особенно теперь, когда Рен во всеуслышание заявил, что мы здесь.

Я делаю шаг назад и закрываю дверь.

– Они там? – спрашивает Гэвин. Он так крепко сжимает рукоять топора, что даже костяшки пальцев побелели.

– Я не видела. По-моему, еще слишком темно. Давайте подождем еще минут десять, – предлагаю я, а затем добавляю: – Мы можем перезарядить пистолет и прочитать Рену еще одну лекцию об ответственном обращении с оружием.

– Жду с нетерпением, – огрызается Рен, и в его глазах пляшет ехидный огонек. – Кто же меня научит лучше тебя?

И я вспоминаю, как приставила дуло этого самого пистолета к его лбу так плотно, что на коже осталась отметина. Очевидно, он тоже помнит об этом случае.

С горящим лицом я вырываю оружие у него из рук и сжимаю зубы, когда парень начинает смеяться. Я ухожу в кабинет, чтобы перезарядить пистолет. Рен следует за мной, продолжая тихо посмеиваться.

Спустя десять минут мы предпринимаем еще одну попытку выйти из дома. Рен держит топор, пистолет теперь у Гэвина, который подробнейшим образом был проинструктирован о том, как им пользоваться. На улице уже не так темно, и ничто зловещее не может скрыться во мраке.

Я делаю шаг на крыльцо и спотыкаюсь о тупой предмет. Опускаю глаза и вижу лежащую на ступени серебряную подкову. Сначала я ничего не понимаю. Она должна висеть над дверью. В каждом деревенском доме есть такая, чтобы зло не могло ступить на порог…

Ох… а если зло – это боги или чудовища, чем бы эти существа не были.

Что ж, подкова сработала, так что не стану спорить о ее пользе. Я поднимаю вещицу и бросаю в коридор, мысленно отмечая, что нужно будет повесить ее на место, когда мы вернемся. А потом закрываю за собой дверь.

Становится все светлее. Мы идем быстро: Рен слева от меня, смотрит за кустами, а Гэвин справа, следит за озером.

Водоем застилает густой туман. Он похож на кружевную вуаль, но стоит над самой водой, поэтому по мере приближения мы можем разглядеть очертания сараев. Первые солнечные лучи показываются над вершиной горы, заливая все вокруг золотистым светом, напоминающим о желтках, которые мы ели на завтрак.

Возле сараев мы видим сгорбленную белесую тварь, что попалась в клетку.

– У нас получилось, – выдыхает Рен, – мы поймали чудовище.

– Продолжай следить за кустами, – одергиваю его. – Мы знаем, что его друзья где-то неподалеку.

Однако вопреки собственным словам, я сама не могу отвести взгляд от существа. Мое сердце торжествующе поет. Приходит осознание, что я не рассчитывала на успех плана поимки. Думала, что существа слишком умны, слишком неуловимы, чтобы угодить в такую простую ловушку, как клетка. И тем не менее вот одно из них, за решеткой.