Люди, должно быть, приносили все новые жертвы, спрашивали, кто готов пойти на это добровольно, надеялись, что чудовищам будет этого достаточно и что пойдет дождь, и они снова окажутся взаперти. У нас нет времени ждать дождя. И если бы не жадность Джайлза Стюарта, ничего бы этого не случилось.

* * *

Ребят долго нет, и репа, которую я добавила в рагу, уже почти готова. Я начинаю беспокоиться о том, что они вообще не вернутся. Выхожу на крыльцо, устраиваюсь с чашкой чая в руках и жду.

Когда замечаю вдали их силуэты, я испытываю долгожданное, как тень в разгар жаркого дня, облегчение. Гэвин поднимает руку, радостно приветствуя меня, другой рукой он тащит тележку. Отставляю кружку и иду помогать.

Парни выбились из сил и вспотели, но лицо Гэвина сияет от осознания движения к цели, а взгляд Рена полон мрачной решительности. Он отказывается от моей помощи, хотя я вижу, что ему больно наступать на ногу. Ребята делают короткий перерыв, чтобы выпить воды, а потом начинают возиться с клетками. И эта спешка оправдана, потому что небо над озером уже розовеет. У нас мало времени.

Мы связываем две клетки вместе, обвивая прутья толстыми цепями, общими усилиями прижимаем их плотно друг к другу, прежде чем сделать новый виток. Я осознаю, что это может сработать, и в сердце разгорается лучик надежды.

Когда небо становится багровым, мы вешаем на цепи замок. Теперь две клетки стали одной. Рен устанавливает конструкцию на дверь, закрепляя клетку с помощью принесенных скоб и гвоздей. На этом работа окончена, ловушка установлена. Дело за приманкой.

– Как думаете, сколько у нас времени? – интересуется Гэвин.

– Достаточно мало, – отвечаю, глядя на небо.

– Я поем в клетке.

– Гэвин, тебе не обязательно…

– Все будет нормально. Тем более рядом вы с пистолетами. Оставьте мне нож. И если что-то пойдет не так, я с его помощью смогу выбраться.

Его уверенность непоколебима. Надеюсь, она распространится и на нас. В частности, на меня.

Гэвин забирается в клетку, я привязываю фальшивую заднюю стенку и кладу неподалеку нож, как он и просил. Пока я занята, Рен раскладывает рагу. Миска не пролезет через прутья решетки, поэтому Гэвину придется есть из кружки. Мы передаем его порцию с горкой, а сами садимся на пол и ужинаем. И только стук ложек о посуду да тиканье кухонных часов прерывают тишину. Все внимание сосредоточено на зияющем отверстии в двери. Двери, которую мы открыли для монстров.

Вечер очень тихий: не слышно ни пения птиц, ни писка выдр. Безветренно, не шелестит камыш. Кажется, само озеро погрузилось в безмолвие, даже волны не плещутся.

Мы ждем. Оставляем гореть одну свечу для того, чтобы было хоть что-то видно и чтобы она послужила маяком, который привлечет чудовищ. Мы не играем в карты и даже не разговариваем, боясь пропустить малейшее движение снаружи. Револьвер лежит у меня на колене, а заряженный кремниевый пистолет рядом на полу. Рену снова достался топор. Мы затаили дыхание.

Первый час проходит мирно. Нет никаких признаков существ, и Рен отлучается сделать чай. Гэвин отказывается от него, так как ближайшие часов десять ему предстоит провести в клетке. Он уже начинает ерзать, чтобы перенести вес, вытягивает и поджимает ноги. Пространства, чтобы встать и подвигаться, ему не хватает. Оставаться в клетке надолго будет тяжело.

– Мы должны меняться, – говорю я, подходя к тыльной части клетки и берясь за узел.

Гэвин поворачивается.

– Что ты делаешь?

– Ты не сможешь просидеть тут всю ночь; посмотри на себя. – Я подбородком указываю на то, как он трет руками икры. – Мы будем сидеть по очереди. Я посижу час или около того, потом меня сменит Рен.

– Я в порядке.

– По тебе не скажешь. Перестань строить из себя героя.

Кажется, Гэвин вот-вот начнет спорить, но я замечаю в его глазах облегчение от того, что его выпустят.

– Ладно, – вздыхает он, но меня не проведешь. – Нам нужно меняться очень быстро. Готова?

Я поднимаю стенку и жду, пока он на четвереньках выползет, а потом занимаю его место. Пистолет остается снаружи, но револьвер при мне. Я держу его крепко, как талисман.

– Подождите-ка. – Рен возвращается с кружками в руках как раз в тот момент, когда Гэвин привязывает заднюю стенку клетки. Он снова исчезает в кухне и возвращается с подушкой. Швыряет мне, и я с благодарностью усаживаюсь на нее, пока ребята продолжают завязывать узлы.

Мое сердце подпрыгивает и горло сжимается, когда я вижу перед собой противоположную часть клетки.

Дыра похожа на зев, открывающий проход в ночь. Я вздрагиваю.

– Держи, – Рен передает мне кружку между прутьев.

Но как только я собираюсь за ней потянуться, в темноте появляется белая фигура, и с заднего двора дома доносится громкий и пронзительный крик, звучащий как слово «нет».

– Они здесь, – шепчу я, и мое сердце начинает болезненно колотиться, а желудок уходит в пятки от ужаса.

Рен резко втягивает воздух и тянется за топором, а Гэвин в это время хватает кремниевый пистолет. Пальцами я сжимаю револьвер и веревку, которая опускает внутреннюю дверь ловушки.

Мной овладевает желание захлопнуть дверь прямо сейчас, но я сжимаю зубы и борюсь с ним.

В дверном проеме появляется рука, и я не могу оторвать от нее взгляда. Набираюсь смелости, чтобы вновь встретиться лицом к лицу с одним из чудовищ. Я часто и поверхностно дышу, пытаясь подготовиться к этому моменту.

Когда оно появляется в поле моего зрения и садится на корточки у входа в клетку, я все еще не готова.

Чудовище лысое и голое, как и то, что я видела у дома. Но, в отличие от предыдущего, у этого есть мускулы. Оно все еще болезненно худое, но под слоем шершавой на вид кожи ягодичные мышцы выглядят внушительными и сильными. Оно сидит, расставив ноги, и напоминает паука. Его туловище низко наклонено, и оно смотрит на меня.

Это существо не слепое. Оно меня видит.

У него черные глаза без зрачков – бездонный колодец, заглянув в который я не в силах сдвинуться с места, словно меня прибило гвоздями к полу. Наблюдая за мной, оно наклоняет голову.

Кем бы ни были эти существа, они живут в здешних местах уже очень давно. От него веет вечностью, бездонной и непостижимой; я кажусь себе крошечным муравьем у его ног. Я добыча. Не более того. Я заяц, угодивший в силки. Я бегущая по полю куропатка, на которую нацелено дуло пистолета. Я слабая.

Оно мне улыбается. Нет, не совсем так. Его тонкие губы размыкаются и изгибаются, и я воочию могу лицезреть то, как его острые зубы вмещаются в пасть. Все бы отдала, чтобы этого не знать. Рот существа продолжает открываться, челюсть опускается, а клыки обнажаются, как у змеи. Они длиннее, чем мой мизинец, и сильно изогнуты. За ними второй ряд зубов, готовых рвать.