Я только что сказал Мышке: если бы ты хотела мне сообщить о Соне, нашла бы способ.

То же самое Мышка может сказать мне: если бы я по-настоящему хотел ее увидеть, то увидел бы. Вместо того, чтобы придумывать отговорки…

Я очень хорошо помню тот день перед моим отъездом. И ту последнюю ночь. Сейчас это все стоит у меня перед глазами.

Несколько лет до этого я смотрел на Мышку как на назойливую мелкую козявку, которая постоянно мешает нам с Кириллом. Таскается за нами хвостиком, таращится на меня преданными влюбленными глазами, путается под ногами в самый неподходящий момент.

Но в то лето, когда она внезапно повзрослела, все изменилось. Она по-прежнему за мной бегала. А мне уже не очень-то и хотелось убегать…

Но я все равно убегал.

Мышка была младшей сестрой Кирилла! И все равно оставалась малявкой, хоть ей и было девятнадцать. Пусть у нее появилась грудь, нарисовалась попа и изменился взгляд. Все равно я не собирался с ней связываться. Сестренка друга — табу.

Я был уверен, что справлюсь с этим искушением, которое преследовало меня все лето. То прижмется ко мне как бы невзначай, то руку положит на колено, если я проявлю беспечность и сяду рядом. То выйдет открывать дверь чуть ли не голышом… А уж глазки она мне строила просто непрерывно. Это было бы смешно, если бы мне не было так трудно!

И вот, все позади. Остался последний день. Сумка собрана, билет на самолет в кармане.

Напоследок мы с Кириллом решили вдвоем побродить в горах. И посидеть по-мужски за бутылкой коньяка в их старом дачном домике.

Прекрасный был план. Пока в него не вмешалась Мышка. Она шантажом заставила Кирилла взять ее с собой. Грозилась в противном случае что-то там рассказать маме.

Уж не помню, что именно. Но тогда за нами водилось немало грехов…

Мы весь день втроем шарахались по лесу — собирали ежевику, болтали, жевали бутерброды. Мышка, вопреки прогнозам Кирилла, не ныла и не жаловалась. И, вопреки моим опасениям, вела себя вполне прилично. При брате она всегда строила из себя пай-девочку.

Он, конечно, замечал, что она ко мне неровно дышит. Но даже не догадывался, что его маленькая сестренка вытворяет.

Не мог же я ему жаловаться на нее!

Вечером мы пожарили шашлык, открыли коньяк и Кирилл напился в слюни — он тогда страдал из-за какой-то девчонки. Я почти не пил — не хотел терять контроль рядом с Мышкой. Вдруг она снова начнет свою программу соблазнения, и я, под влиянием хмеля в голове, не устою.

Мы с Мышкой уложили Кирилла спать, потом немного посидели на крыльце. Она все еще вела себя прилично — не прижималась, не строила глазки. И я расслабился. Рано было расслабляться!

Она даже начала мне рассказывать про какого-то аспиранта, который не дает ей проходу. И который ей тоже очень нравится.

— Он такой взрослый. Мне нравятся мужчины постарше.

В полночь я пошел спать на чердак. Всегда там спал — мне нравилось. Мышка должна была устроиться на диване, потому что Кирилл занял единственную кровать.

Примерно через полчаса она пришла ко мне. В легком халатике, с волосами, закрученными в узел. И с безумной решимостью во взгляде.

— Я хочу, чтобы ты стал моим первым мужчиной, — заявила она.

Я засмеялся и попытался выставить ее за дверь. Мне не было смешно, но я надеялся, что мой издевательский смех ее отпугнет.

— Я завтра уеду, — сказал я. — Надолго. Считай, навсегда.

— Меня это полностью устраивает, — заявила малявка. — Я просто хочу, чтобы ты лишил меня девственности.

Я от неожиданности разжал пальцы, которыми держал ее за плечо. И она прошмыгнула под моей рукой.

— Не говори ерунды! И вали отсюда.

— Ты же не думаешь, что я влюблена в тебя? — Мышка пыталась выглядеть наглой и самоуверенной. — Я просто хочу стать взрослой.

— Обязательно станешь. Но не со мной.

— Я тебе не нравлюсь?

Она облизнула губы. И попыталась приспустить плечо халата.

Взять бы и отшлепать эту пигалицу! Это я подумал головой. А младшенький, который думать не умеет, мгновенно воодушевился.

Он вообще относился к этой ситуации совсем не так как я. Но я не собирался позволять ему взять надо мной верх…

— Так, все, проваливай, — повторил я.

— Я что, некрасивая? — произнесла Мышка.

У нее было лицо обиженного ребенка. Казалось, она сейчас заплачет. Даже нижняя губа дрожала…

— Ты — сестренка Кирилла!

— Ну и что? Я сама по себе. Я самостоятельная женщина…

Я заржал.

— Вали отсюда, самостоятельная женщина!

Я взял ее за плечо, повел к двери. Но она умудрилась вырваться, оставив в моих руках халат.

Меня как будто под дых ударили — я несколько секунд ловил ртом воздух.

Мышка стояла передо мной в одних трусиках, лунный свет ласкал ее небольшую нежную грудь, она закусила губу и смотрела на меня так…

Что все сердитые слова застряли у меня в горле.

А потом она шагнула ко мне, обвила руками мою шею, прижалась губами к моим губам… Я все еще пытался сопротивляться. Держал губы сжатыми. А руки по швам. Чувствуя себя дебилом…

— Да ты не умеешь целоваться! — выпалила Мышка.

Еще одна провокация… Хотя куда уж еще!

Она касалась меня голой грудью. Я ощущал ее маленькие твердые соски. Ее теплые ладошки были на моей шее…

А младшенький уже упирался ей в живот. И она это, конечно, чувствовала.

И сделала то, чего я от нее вообще не ожидал. Опустила руку вниз и положила ее на мой член.

— Мышка! — прохрипел я.

— Не вздумай врать, что ты меня не хочешь! — торжествующе произнесла она.

— Мышка, уйди, пожалуйста!

Я уже не владел собой. Я же не железный, в конце концов!

Она обхватила своими мягкими нежными губами мою нижнюю губу, а рукой сжала младшенького…

В этот момент мне и вышибло пробки. Я перегорел.

Все лето я от нее бегал. Но она меня догнала.

— Я завтра уеду, — еще пытался повторять я. — У нас ничего не может быть. Я не могу себя никем и ничем связывать. У меня опасная профессия…

Но я уже не верил, что она меня услышит. Я сам себя не слышал.

Мышка еще теснее прижималась ко мне. И очень скоро мои руки оказались на ее упругой попе. А мой рот впился в ее податливые губы, ощутив сладкий и неповторимый вкус лесной ежевики…

Я отнес ее на кровать, уложил на подушки, застыл на мгновение…

— Иди сюда, — прошептала она. — Я так хочу тебя!