Я сказал Крису, что могу поискать ему работу, спокойную, вроде сторожа или библиотекаря, но он яростно затряс головой: «Пожалуйста, оставьте меня в покое». Лучшее, что я могу для него сделать – не пытаться ему помочь. Помощь – это уже начало отношений. Следующее, что я ему, не дай бог, предложу – это дружба, а другом моим он быть не намерен. «Я совсем не собираюсь по вас скучать», – добавляет он.

Найт – специалист в области времен года и направлений ветра, но он никого не видит, кроме себя. Я ему немного рассказывал о своей семье и о том, как провожу время, но он даже не попытался выказать хоть какой-то интерес. Он не знает, что делать с такой информацией, какие вопросы задавать. Он знает людей лишь с одной стороны – по еде в их кладовых и обоях на стенах. Его единственные настоящие отношения – отношения с лесом.

При этом он делится со мной единственной своей ценностью – своей историей. Ему не интересны ни известность, ни слава. Он ничего не просит взамен, ни помощи, ни одолжений, ни денег. Это знак доброго расположения или дружбы? Или он просто решил, что репортеры все равно будут преследовать его теперь всю оставшуюся жизнь, пока он не заговорит, поэтому лучше уж рассказать все и сразу одному из них, чтобы от него отстали? Кто знает.

Найт одновременно считает себя преступником и ницшеанским Сверхчеловеком – суперменом, над которым не властны правила, мастером самодисциплины, которая способна растворить жизненную суету. Он признает, что ему интересно, каким я его изображу. «Я беспокоюсь, как мою личность интерпретирует другой человек, – говорит он. – Я не то чтобы вам доверяю. И не то чтобы не доверяю совсем. Я понимаю, что вы человек. А у людей в голове полно клише. У вас есть власть написать обо мне как хорошее, так и дурное. Поступайте, как сочтете правильным».

Казалось, ему только одно обо мне было интересно: какие книги стоят в моем шкафу? Он попросил снять их на видео и прислать ему. Сказал, что обучится пользоваться современными технологиями.

«Снимите это видео, – попросил он, – но больше не шлите ни книг, ни писем, и, разумеется, не вздумайте приезжать ко мне домой. Как только я выйду отсюда, вы перестанете для меня существовать. Я лишаю вас своего живописного общества».

Он подчеркивает мою напористость и то, что я приходил к нему столько раз. «Похоже, вас ничто не остановит». Он говорит, что жалеет, что вообще ответил на мое письмо. Затем дает задний ход. Боюсь, говорит, что был сейчас слишком жестким. Ему тоже были нужны эти встречи. «Они ослабляли мой стресс». Но ему уже очень надоело говорить о самом себе.

На самом деле он просто хочет, чтобы я притормозил и дал ему время. «Не липните ко мне как банный лист, – просит он. – Я поговорю с вами, когда фиалки зацветут. А может, и нет». Я спросил, что он имеет в виду. В следующем году? Он ответил: «Да, весной. Я пока еще не привык измерять время цифрами».

Больше Найт не сможет исчезнуть в лесу, по крайней мере, теперь он рискует загреметь за решетку на семь лет. И потому он желает раствориться в мире. За ним приходит охранник – время свидания вышло, и я благодарю Криса за то, что он говорил со мной все это время и делился своими мыслями. За красоту его языка. Говорю, что мне нравится образ его мыслей. «До свидания, Крис. Удачи вам».

Найт ничего не отвечает. Ни прощального жеста, ни кивка напоследок. Он встает, поворачивается ко мне спиной и уходит, растворяясь во тьме длинного тюремного коридора.

Работу Найту нашел его старший брат Дэниэл. Он владеет бизнесом по переработке металла, и Крис разбирает на запчасти старые автомобильные и тракторные двигатели в сарае на территории их семейной фермы. Денег он не получает – трудится за жилье и еду. Зато работа в одиночестве полностью удовлетворяет его желание минимальной социализации.

Каждый понедельник кто-то из членов семьи отвозит его в Огасту, на встречу с судьей. Он никогда их не пропускает и никогда не опаздывает. Он буквально следует предписаниям, выданным ему при освобождении. «Он делает огромную работу, – говорит прокурор Меган Малони. – Упорно трудится, чтобы понять, как снова стать членом общества. К нему нет ни единого нарекания. Когда я вижу его по понедельникам, всегда здороваюсь. Мы часто болтаем понемногу. Кажется, он вполне доволен. Он даже зарегистрировался, чтобы иметь право голосовать на выборах».

Фил Доу, президент Исторического общества Альбиона, знает семью Найт пятьдесят лет. Однажды ему позвонила Джойс Найт и спросила, вдруг для Криса есть какая-нибудь волонтерская работа – ему же был предписан труд на благо общества. «Я сказал ей, что буду рад нанять его», – сказал Доу.

Раз в неделю он заезжает за Крисом и едет с ним на старый железнодорожный вокзал. В деревне Альбион, рассказывает Доу, осталась одна из немногих узкоколеек в мире. Рельсы у нее расположены вдвое уже, чем у стандартной железной дороги – такие было проще и дешевле прокладывать по сложному рельефу. Пассажиры и грузы перевозились по этой дороге с 1800-х годов по 15 июня 1933-го. В этот день поезд, делая поворот, сломал внешнюю рельсу и упал в реку. Историческое общество Альбиона реставрирует обшитый кедром двухэтажный вокзал.

Найт служит маляром. «Он почти не разговаривает, – делится Доу. – Хотя совсем молчать я ему не даю – люблю поболтать. Он выглядит счастливым».

Пока Найт был в тюрьме, женщина по имени Элис Макдоналд, его бывшая одноклассница, написала ему письмо. Она на пару лет старше, писала Элис, но помнила Найта и приглашала изучать вместе Библию. Крис не хотел никаких библейских чтений, однако что-то в Макдоналд заинтересовало его. Она не приставала к нему с просьбой рассказать его историю, казалось, у нее не было корыстных мотивов. Они были знакомы до того, как он ушел в лес. Она женщина. Пару раз они виделись в тюрьме, и Найт продолжает с ней встречаться.

«Так у вас теперь есть девушка», – слегка поддразнил я его во время нашей последней встречи в тюрьме. «Нет, я не кручу интрижку, если такая грязная мысль закралась вам в голову», – ответил Найт.

Моя легкая насмешка оскорбила его. Их общение с Элис проходило так, словно между ними было пластиковое окно. Он настаивал на том, что с женщинами ему хочется только разговаривать. «Она хорошая женщина. Мне с ней комфортно. Однажды она расстроилась и сказала: «Я так хотела бы сейчас обнять тебя». Я очень странно себя почувствовал при мысли, что она может ко мне прикоснуться».

«Двойная зима» Найта оказалась не так ужасна. Я выполнил нашу договоренность – отснял на видео все книги в моей библиотеке и послал диск ему по почте, но ответа не получил. Я даже не знал, получил ли Крис его. Каждый раз, гуляя по лесу, да и в другое время я задумывался, как он там. «Государство может ему помочь, – сказал Терри Хьюз. – И он может прекрасно справляться. Но однажды придет какой-нибудь понедельник или вторник, и Крис просто выйдет из дома и снова исчезнет в лесу». Я продолжал ждать этих новостей, но пока ничего не происходило.

Я звонил Дэниэлу Найту, чтобы справиться о Крисе. Дэниэл взял трубку, я назвал себя, а он сказал: «Нет, спасибо», и отключился. Его брат Джонатан, который живет на Аляске, просто молча повесил трубку. Тимоти не отвечал на звонки.