Прежде чем я успеваю предложить записать ее на этот прием, она выкрикивает: «Ну почему никто не воспринимает меня всерьез», после чего хватает контейнер для игл[99] и швыряет его мне в голову. Взвизгнув, я нагибаюсь, и мой анус сжимается до одного миллиметра в диаметре. Контейнер ударяется о стену возле моего стола, и заразные иглы дождем осыпают меня сверху. Каким-то чудом ни одна из игл в меня не попадает и мне удается избежать заражения двенадцатью разными штаммами ВИЧ. На шум прибегает медсестра и тут же вызывает охрану. Все, прием закончен. Следующий!

6 ноября 2008 года, четверг

Я потерял ручку. Точнее, ее украли. А если еще точнее, ее украл один из трех человек в пятой родильной палате: пациентка А.Г., ее парень или ее мама. Я бы не переживал так сильно, не будь это подарок от Г., не будь это ручка фирмы «Монблан» и не прими я только что у их семьи роды.

Сами роды прошли без особых происшествий, однако все время, что я пробыл с семейством, оно вело себя довольно агрессивно. Плюс их злобное фырканье вкупе с суммарным количеством татуировок – у всех, за исключением пока что ребенка, – словом, немногое меня останавливало от того, чтобы обвинить их в краже.

Я пожаловался на случившееся мистеру Локоису, которому не доверил бы стричь ногти моему пациенту, однако всегда приятно получить совет и услышать историю из жизни бывалого. Совет заключался в том, чтобы обо всем забыть, постараться не угодить под нож, а также отдать должное пациенту за то, что тот знает толк в ручках. После этого он рассказал свою историю.

Прежде чем заняться акушерством и гинекологией, мистер Локоис в 1970-х работал какое-то время терапевтом на юге Лондона. Заполучив постоянную работу в общей практике, он решил отметить это дело покупкой голубого спортивного кабриолета. Он в этой машине души не чаял: без конца рассказывал про нее своим пациентам, друзьям и коллегам; покрывал ее воском и полировал каждые выходные; еще чуть-чуть, и он бы поставил ее фотографию в рамке у себя на столе. А затем, в один прекрасный день, всему пришел конец, как это часто бывает с безответной любовью. Уходя с работы, он обнаружил, что его голубого спортивного кабриолета на парковке и след простыл. Он обратился в полицию, которая сделала все, что могла, однако в конечном счете так и не нашла машину. Теперь разговоры Локоиса с пациентами, друзьями и коллегами переключились на обсуждение того, куда катится этот мир – как кто-то мог украсть его прекрасную машину?

Однажды он рассказал о своем несчастье пациенту, который оказался высокопоставленным членом какой-то местной банды. И, следуя тому странному моральному кодексу, который так чтят все преступники, пациент был крайне возмущен услышанным. Какой подонок будет красть машину у врача? Совершенно неприемлемо. Он пообещал, что обязательно найдет виновного и убедит его вернуть машину, хотя мистер Локоис и сказал, что в этом нет никакой необходимости – точно так же, как вы бы сказали кому-либо, что «нет никакой необходимости» покупать вам путевку на Сейшелы с полным покрытием расходов. То есть, говоря другими словами, это означало «действуйте».

Позже на той же неделе Локоис пришел на работу и обнаружил на парковке голубой спортивный кабриолет с ключами на приборной панели. Переполнившая его радость сменилась куда более смешанными эмоциями, когда до него дошло, что номера и салон у машины совсем другие.

15 ноября 2008 года, суббота

Получил письмо по электронной почте от мадам Матье, в котором сообщалось, что она с огромным сожалением вынуждена мне вернуть деньги за оставшиеся занятия по курсу разговорного французского, потому что я уже пропустил их столько, что продолжать больше нет никакого смысла. Переписка с мадам Матье обычно ведется на французском, чтобы обеспечить нам полное погружение в язык. Это первое письмо от нее на английском: она явно считает, что иначе я попросту ничего не пойму, тем самым сыпля мне sel на как бы там ни было по-французски «рану».

17 ноября 2008 года, понедельник

Суеверие запрещает когда-либо называть дежурство спокойным. Точно так же, как мы не говорим «удачи» актерам или «пошел в жопу» Майку Тайсону. Стоит сказать слово на букву «С» врачу, и, словно по волшебству, в больнице из ниоткуда непременно появится самый больной пациент на свете. Я прихожу врачом на замену на дежурство в частное родильное отделение, и ординатор сообщает мне, что «сегодня ночью должно быть очень спокойно». Не успел я брызнуть на нее водой и выпалить: «ИМЕНЕМ ИИСУСА ХРИСТА, ИЗЫДИ», как она объяснила мне, что у кого-то из королевской семьи одной из стран Персидского залива только что родился ребенок в родильном отделении, что в какой-то степени объясняет, почему внутри больницы везде охранники, а снаружи столько черных «Феррари».

Лично для меня огородить канатом три стола в пабе, чтобы отпраздновать совершеннолетие – это уже «несколько щеголевато», однако наши глубокоуважаемые гости не только забронировали все родильное отделение целиком, чтобы там больше не было ни единого пациента, но еще и заплатили консультанту, чтобы тот остался на всякий случай на всю ночь. Так что ординатор совершенно справедливо сказала, что дежурство обещает быть тихим.

18 ноября 2008 года, вторник

Сегодня вечером за медицинской консультацией звонил Рон. Его отец в последнее время сильно похудел, в груди он ощущает дискомфорт, а также испытывает все большие и большие проблемы с глотанием. Утром он был у терапевта, который сказал ему, что у него несколько желтоватый вид, и назначил ему прием у гастроэнтеролога через неделю. Рон хотел узнать, в чем, как мне кажется, дело.

Если бы такой вопрос попался мне на письменном экзамене, то я бы сказал, что речь идет о раке пищевода с метастазами, показатель выживаемости у которого – ровно ноль. Если бы меня спросил пациент, я бы сказал, что симптомы очень тревожные и следует незамедлительно провести обследование, чтобы исключить рак.

Но что, если меня спрашивает кто-то из близких мне людей? Я сказал, что терапевт сделал все правильно (и это правда), а также, что все еще вполне возможно, что это какой-то пустяк (определенно неправда – не было ни единого варианта развития событий, в котором у него не нашли бы что-то очень серьезное). Мне отчаянно хотелось, чтобы все оказалось в порядке – ради Рона и ради его отца, которых я знал с 11 лет, – так что соврал. Мы никогда не врем своим пациентам, чтобы дать им ложную надежду, однако в данном случае я сделал именно это – заверил друга, что все будет в порядке.