ее улыбке, по ее смеху, по тому сладкому пьянящему аромату, который принадлежал только ей. Однако он знал, что, если бы они не расстались на некоторое время, чувства, которые он начал испытывать в Аспене, могли взять над ним верх, и это пугало его больше всего.

— Я так рад, что вы с мамой хорошо поговорили, — сказал Райли, когда вечером того же дня Уинтер приехала к нему домой.

— Да, это было так удивительно. Я думаю, что мы обе позволили гордыне встать на нашем пути и не прислушиваясь к голосу разума.

— Что заставило тебя отказаться от половины денег? — спросил Райли. — Ты имеешь право на всю сумму.

— Деньги никогда не значили для меня все, — ответила Уинтер. — Мои родители, мой брат — они всегда пытались наполнить свой мир вещами. А я забочусь о людях. Я хочу, чтобы мои подруги и весь персонал моей тети получили все, что принадлежит им по завещанию. Ничего страшного, если я получу немного меньше. У меня есть прекрасный дом, и я не бедна.

— Вот чем я восхищаюсь в тебе, Уинтер. Твоей человечностью и щедростью, — сказал Райли, притягивая ее к себе на колени и мягко касаясь ее губ своими. — Не думаю, что когда-либо встречал такую женщину, как ты.

— Это потому, что я уникальна, — улыбнулась Уинтер.

— Ты действительно уникальна, — ответил Райли, обхватив ее лицо руками.

Они смотрели друг другу в глаза бесконечно малые секунды, но затем потребность близости стала непреодолимой. С ними всегда так было. Их близость, а не только физическая связь, была настолько сильной, что Уинтер без тени сомнения знала, что она влюбилась в этого невероятного, умного, забавного, сексуального мужчину. И он, кажется, тоже влюбился в нее. Он был всем, чего она когда-либо хотела. Школьная влюбленность переросла в нечто большее, потому что она разглядела настоящего мужчину за фасадом его холодности и надменности.

Их сердца бились в унисон, и Уинтер наконец почувствовала, что может сказать это, может раскрыть свои истинные чувства. Их тела, умы и души были как единое целое, поэтому она внезапно произнесла эти слова вслух:

— Я люблю тебя, Райли.

Райли напрягся, как будто Уинтер вылила на него ведро холодной воды, а затем, к ее удивлению, отстранился от нее.

Уинтер поняла, что она совершила серьезную ошибку. Она чуть не потеряла любимого мужчину.

Райли должен был понимать, что это произойдет, учитывая, насколько близки они стали. Стоит ли удивляться, что Уинтер считала эту близость синонимом любви? Но Райли был неспособен любить другого человека, который не был членом его семьи. Он всегда следил за тем, чтобы его случайные сексуальные партнерши понимали, что они не могут ничего ожидать взамен, потому что он не хотел рисковать своим сердцем.

— Слушай… Уинтер. — Он опустил глаза. — Ты путаешь страсть с чувствами.

— Не говори мне, что я чувствую! — пробормотала Уинтер.

— Тогда чего ты ожидаешь от меня? Что я скажу, что тоже люблю тебя? Я с самого начала был честен с тобой.

Он услышал, как она резко вздохнула при его словах, и, подняв глаза, увидел, что ее глаза наполняются слезами.

— Я хочу большего, — сказала она, соскользнула с кровати, завернувшись в простыню, и начала осматривать комнату в поисках своей одежды.

— Тебе не нужно уходить, Уинтер. Сейчас полночь. Останься, мы можем поговорить.

— Зачем? Я уже чувствую себя дурой, — ответила Уинтер. — Мне не нужно, чтобы ты и дальше вонзал нож мне в сердце.

— Прости, Уинтер. Я думал, ты понимаешь, что это были отношения без обязательств, — ответил Райли с кривой улыбкой. — Я говорил тебе раньше…

Уинтер подняла руку:

— Пожалуйста, пощади меня. Я помню, но я думала, что это было до того, как мы… Она замолчала, и он мог только предположить, что она имела в виду слово «влюбились».

Она прошла мимо него к ванной, и он остановил ее.

— Уинтер, пожалуйста. Попытайся понять. Я не могу посвятить себя любви и браку. Я видел разрушительные последствия неудачной семейной жизни, и я отказываюсь так жить.

— Это потому, что ты боишься, Райли. Почему ты боишься проявить себя и полюбить другого человека? Неужели ты ничего не чувствуешь ко мне?

— Конечно, чувствую. Ты мне очень нравишься, Уинтер. Разве я не поддерживал тебя во всем, что касалось твоей семьи? Мне это тоже нелегко. Я не хочу причинять тебе боль.

— Тогда зачем ты это делаешь? Почему ты не хочешь дать нам шанс?

— Потому что я не верю в долгую и счастливую совместную жизнь, Уинтер. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь.

Уинтер покачала головой, потому что не могла понять его слов.

— Возможно, ты не говорил мне, что любишь меня, но твои действия заставили меня думать иначе. Я вижу, что была дурой.

Уинтер захлопнула за собой дверь ванной комнаты. Через мгновение Райли услышал, как шумит душ, а затем, десять минут спустя, Уинтер вышла. Ее лицо было в слезах, а глаза красные и опухшие, и она не смотрела на него. Она огляделась, взяла свою сумочку и направилась к двери.

Он не мог позволить ей уйти. Не так.

Он последовал за ней, и, когда она начала открывать дверь, он не дал ей этого сделать.

— Уинтер, если ты уйдешь отсюда, пожалуйста, знай, что ты дорога мне.

Когда она, наконец, взглянула на него, ее светло-карие глаза были полны боли, и Райли ненавидел себя за то, что он был причиной этой боли.

— Я дорога тебе? Не верю. Если бы это было правдой, ты бы так со мной не поступил.

— Мне очень жаль.

— Не должно быть, — ответила Уинтер. — Благодаря тебе я поняла, что я что-то да значу. Я заслуживаю признания и любви мужчины, и, если этот