‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ – Тебе позволено только два куска. И то потому, что на экскурсии будешь много двигаться. Положь взад третий шмат, утроба жадная и ненасытная!

Я молча помотала головой, вцепившись в запеканку.

– Отдай, говорю! – пригрозила невидимая диетологическая сволочь, – а не то прямо из трахеи достану. Или  из пищевода, а если понадобится, то и напрямую из толстого кишечника,  – и дернула, гнида костлявая, запеканку на себя.

– Да подавись ты, бог недожора! – прошипела я, выпустив ароматный кусок.

Ушатай…гхм... как там в списке  замен? Ах, да,  я не желаю им добра! Да будут  запутанными нити в их Ковре Судьбы! Экономят на мне, сволочи магические! Научусь феячить… колдовать то есть,  первое, что сделаю:  найду заклинания, отключающие этого злобного  хитроволшебного диетолога, и нажрусь от пуза. А пока придется терпеть. 

Запеканка была восхитительно вкусной. Внутри толстый слой мясной начинки, пропитанной густым соусом из жаренных гномьих луковок, которые гномы выращивали под землей, и летающих грибов, на которых охотились полевые эльфы. Первый кусок пролетел со свистом. Второй я доедала, давясь и стоя, потому что Дейна с Акавишей уже тянули меня из столовой.

– У меня в еде товарищей нет! – мычала я с набитым ртом, отбиваясь от подруг. 

– По дороге доешь! – силой увлекая меня к двери, не уступали девчонки. – Давно у ректора не была?

Мы добежали до лестницы. Там уже нетерпеливо переминался с ноги на ногу Камцан.

– Все здесь? – цепким взглядом он прошелся по толпе студенток. – Ладно, открываю дверь.

Вот те на! А тут, оказывается, дверь есть! И где она? Вытянув шею, я наблюдала за манипуляциями лепрекона. Он сдернул с головы цилиндр, пригладил рыжую шевелюру, покопался в заостренном ухе и извлек оттуда маленький золотой ключ. Пошептал на него, дунул, плюнул, подпрыгнул, смешно стукнув друг об друга каблуками тяжелых башмаков. И между лестничными пролетами буквально из воздуха образовалась мощная белая дверь, украшенная золотыми паучками и с ручкой в форме драконьей головы. Лепрекон вставил ключ в замок. Дверь распахнулась, и мы оказались в мире людей-ящериц летайев.

Первое, что я увидела – это было небо. Ушатай… ох, как же я поражена! Это же раскиндык… просто неописуемое восхищение! Небо было изумрудно зеленое, а по нему медленно и лениво плыли светло-салатовые травяные облака, украшенные роскошными клумбами, заполненными яркими цветами. По клумбам ловко сновали крошечные фигурки ящериц-садовников. И с каждого облака свешивалась вниз веревочная лестница, сплетенная из цветов. Так вот ты какая, лестница на небеса!

Все студентки восхищенно замерли с поднятыми головами. А Шамтара и ее подружки гордо поглядывали на нас. Из-за угла вынырнул длинный поезд, очень похожий на детский паровозик в московском парке. Только вместо вагончиков у него были повозки в виде золотых ореховых скорлупок, которые крепились к серебряным колесам. Поезд бодро пыхтел по золотым шпалам.

– Чего застыли, как девственница перед единорогом? А ну быстро поднимаем разноцветные попки, крылья, ноги и хвосты, и залазим в транспорт! – лепрекон забрался в первую скорлупку, в которой сидел машинист: изумрудно-зеленый ящер в белом мундире, как у капитана дальнего плавания и фуражке с золотыми бляшками.

Камцан хлопнул в ладоши и пронзительно свистнул, подгоняя нас. Мы с Дейной и Акавишей забрались в скорлупку на три места. Поезд тронулся. Эх, красотища вокруг! У меня аж шея заболела, так я головой во все стороны крутила. Большинство зданий были выстроены в форме фруктов. Огромные клубники, гигантские апельсины, чудовищных размеров лимоны. Я себя чувствовала Незнайкой в Волшебном Городе. А Акавиша, бросая презрительные взгляды по сторонам, тихо шептала:

– Подумаешь, у нас всё красивее! И ничего удивительного!

– Да ладно тебе! – улыбнулась Дейна. – В моем мире тоже много удивительного есть, но такого точно нет.

– А нам такое и не нужно! – поджала губы Акавиша и нервно взлохматила волосы третьей ножкой.

– Хорош жабу дав…. то есть, завидовать! – прошептала я на ухо Акавише. – Строители этих домиков не виноваты, что мы Шамтару не любим. Крокодилица отдельно, архитектура отдельно!

Но Акавиша лишь молча презрительно скривилась. А наша тихоня, оказывается, упертая, как осел! Нужно будет это запомнить. Паровозик пропыхтел по аллее из гигантских виноградных гроздьев и остановился у огромного, снежно-белого здания, выстроенного в форме свернувшейся кольцом ящерицы.

– Прибыли! – лепрекон выскочил из паровозика, нахлобучил на лоб зеленый цилиндр и хлопнул в ладоши:  – Выходите! Это музей культуры расы летайев. Идем на экскурсию! Хвосты подбираем, лишние ноги, наоборот, достаем, – он хохотнул, довольный своим остроумием.

– Вот ему хорошо, – прошептала я на ухо Дейне. – И цирк не нужен. Сам себе клоун!

– А лепреконы вообще крайне самодовольные типы, – охотно пояснила она. – Поэтому они – единственная раса, которая со своими сородичами вообще не уживается. У них даже мужья с женами отдельно живут.

– Не единственная, – заметила я, направляясь в зданию музея. – У нас таких половина планеты, хоть они и не лепреконы.

После получаса беготни по музейным залам я от души пожелала добра нашим феечкам-дизайнерам, которые озаботились приготовить для экскурсии сапожки без каблука. Ходить по неровным полам здания, спроектированного в виде ящерицы, было не то, что неудобно, а вовсе невыносимо. Летайям хорошо, они привычные. Только теперь я поняла, отчего у Шамтары и подружек такие кривые ноги, словно бог увидел их конечности и придумал колесо. Арахны тоже неудобства не испытывали, они ведь по стенам бегают. Поэтому Акавиша тоже чувствовала себя прекрасно.

А все остальные, включая меня, просто замучились. Студентки табуном гоняли по залам, которых в музее было просто несметное количество. Раса летайев оказалась сверхкультурной, чего бы я вообще не сказала, глядя на нашу Шамтару и ее подружек.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Наконец, когда нас привели в зал сто тридцать пятой королевской династии, совершившей шестой культурный переворот, я тихо дала задний ход в сторону туалета, неотрывно глядя на лепрекона. Камцан, который вообще-то непрерывно озирался по сторонам и замечал всё и всех, видимо, получил культурный шок. Глаза его съехались на переносице при лицезрении портрета очередного напыщенного зеленого императора с янтарными глазами. И на физиономии нарисовалась явная тоска по удобному креслу и холодному элю, который лепреконы поглощают литрами.