В первое время было почти тридцать постоянных членов. Они сменялись год от года, но в основном это были преподаватели и сотрудники периода рубежа веков, почти все в отставке или на пенсии.

Шло время, «Кабала» таяла. Сам Блаунт отдалился от группы, обнаружив, что ему больше никто ничем не обязан и одолжений ни с кого не стребуешь. Его планы возобновления карьеры строились вокруг Фэрмонтской программы образования для взрослых. А потом этот мальчишка Ороско случайно показал ему великолепный прямой путь: движение протеста против «Либрареома». Внутренний круг «Кабалы» для этого идеально подходит. Может быть, потому еще, что внутренний круг – все, что осталось от ее личного состава.

Том Паркер сидел прямо у остекленной стены. Они с Блаунтом вместе уставились на демонстрантов. Паркер засмеялся:

– Так что, декан, будете проповедовать перед этим хором? Блаунт хмыкнул:

– Нет. Но они нас видят. Помашите рукой народу, Томми. И Блаунт, последовав собственному совету, поднял руки в благословляющем жесте над певцами у главного входа и чуть меньшей толпой на террасе возле Змеиной тропы. На самом деле он предлагал обратиться к демонстрации. В прежние времена была у него ораторская жилка, да и сейчас он тоже был настроен критически, но его публичная ценность была нулевой. Он перещелкнул несколько изображений, паривших над толпой.

– Боже мой, масштабное событие. Даже многослойное.

Впрочем, на некоторых слоях проводились контрдемонстрации – непристойные призраки, передразнивавшие толпу. Черт бы их побрал. Он убрал все усиления и увидел, что Паркер усмехается, глядя на него.

– Все еще осваиваете эти контактные линзы, декан? – Он нежно погладил свой лэптоп. – Сами убедитесь, вам не переплюнуть гения мыши и клавиатуры.

Паркер пробежался пальцами по клавишам. Он проходил те же слои усиления, что Блаунт видел непосредственно контактными линзами. Том Паркер был, пожалуй, самым умным из оставшихся в «Кабале», но его безнадежно заклинило на старой технике.

– Я настроил лэптоп на выбор того, что реально важно. На экранчике замелькали изображения. Были среди них те, что не заметил в своих контактах Уинстон Блаунт: кто-то повесил над демонстрантами нимб. Впечатляло. А Томми все еще посмеивался:

– Вот с этим пурпурным гало не могу понять. Оно за «Либрареом» или против?

Сидевший рядом с Паркером Карлос Ривера оторвался от окна и потянулся.

– Против, если верить журналистам. Они говорят, что это гало – благословение тем, кто стоит на страже прошлого.

Все замолчали, продолжая смотреть. Звуки хора доносились не только через высокие стеклянные окна, но и от протестующих по всему миру. Этот комбинированный эффект был скорее символичен, нежели красив, поскольку голоса пели… несогласованно.

Минуту спустя снова заговорил Карлос Ривера:

– Почти треть физически присутствующих – не из нашего города!

Блаунт улыбнулся в ответ. Карлос Ривера был молодой человек со стороны, ветеран-инвалид. Он едва ли подходил под возрастные требования «Кабалы», но в некоторых отношениях казался едва ли не старомоднее Томми Паркера. Носил маленькие очки с толстыми стеклами по моде начала десятых годов. На всех десяти пальцах – кольца-печатки. Рубашка – одна из первых моделей, где выводились сменяющиеся картинки. Сейчас она показывала надпись черным: «Библиотекари – Стражи Прошлого, Слуги Будущего». Но самое главное было то, что Карлос Ривера входил в штат Библиотеки.

Паркер изучал цифры на лэптопе.

– Что ж, мы привлекли внимание мировой общественности. Несколько секунд назад у нас было два миллиона зрителей. И еще больше народу посмотрит потом в записи.

– А что говорит отдел университета по связи с общественностью?

Паркер что-то ввел в лэптоп.

– Молчат в тряпочку. Пиарщики вообще готовы были сделать вид, что это не событие. Но им малость досталось от прессы… – Паркер откинулся назад и перешел в режим воспоминаний. – Было время, когда я поставил бы скрытые камеры на нижних этажах. И если бы они попытались замолчать случившееся, я бы взломал сайт пиарщиков и на все их пресс-релизы наложил изображение горящих книг!

– Dui, – кивнул Ривера. – Но в наши дни это было бы трудно.

– Ага. Хуже того, это бы требовало храбрости. – Томми погладил лэптоп. – Вот она в чем, беда сегодняшних людей. Они променяли свободу на безопасность. Когда я был молод, не было такого, чтобы в каждой иконке жил коп, и не было, чтобы какой-нибудь шут гороховый собирал отчисления с каждого нажатия клавиш. В те времена не было «Безопасной Аппаратной Среды», и не требовалось десяти тысяч транзисторов, чтобы собрать триггер. Помню, в девяносто первом, когда я снес эту систему… как ее…

Ион пустился излагать одну из своих историй. Бедняга Томми. Современная медицина не излечила его от потребности снова и снова пересказывать свои приключения.

Но Карлосу Ривере эти истории, очевидно, нравились. Каждые несколько секунд он кивал. Жадно внимая. Блаунт порой задумывался, говорит этот энтузиазм в пользу Риверы или наоборот.

– …так что, когда они сообразили проверить, нет ли поломки в световодах, мы уже все файлы скачали и…

Теперь же – вот чудо! – Ривера больше не слушал. Он повернулся к стеллажам, и на лице его отразилось чистейшее удивление. Он что-то быстро затарахтел по-китайски, но потом, слава богу, перешел на английский:

– В смысле, пожалуйста, подождите минутку.

– Что? – Паркер посмотрел на лэптоп, – Они что, шреддеры запустили?

– Да, – ответил Ривера, – но это было несколько минут назад, пока вы говорили. А тут что-то другое. Кто-то вошел в зону погрузки.

Уинстон вскочил на ноги, насколько позволяли наполовину омоложенные суставы.

– Я думал, вы говорили, что внизу есть охранная система?

– Я тоже так думал! – Ривера тоже встал. – Могу вам показать.

В глазах Блаунта запрыгали изображения, виды с камер на северной и восточной стороне здания – больше видов, чем он мог воспринять сразу.

Блаунт отмахнулся от изображений.

– Я хочу видеть лично.

Он направился между стеллажами, Ривера следом.

– Если бы мы знали, поставили бы там своих людей.

В этом и состояла современная проблема. Охранная система настолько хороша, что, когда она сломалась, рядом не оказалось никого, чтобы этим воспользоваться! Где-то на заднем плане сознания Блаунт восхитился своими новыми приоритетами. Было время, когда декан Уинстон К. Блаунт был на стороне истеблишмента и делал все возможное, чтобы профаны не изменили хода вещей. Теперь же… теперь, быть может, единственный способ вернуть правильный истеблишмент – это устроить нормальный бардак.

– А хор видел?