Он провалился в сон разом, как будто упал в колодец…

…

…Тихо, как тихо. И луны нет над степью - очень кстати. Хозяин-кузнец, напившись хмельного айрана, храпит в юрте. И все в стойбище спят, как зимние сурки-тарбаганы. Не спит только один - молодой раб Тэмучжин.

Мелкие острые зубы напильника осторожно, стараясь не шуметь, грызут толстое, но плохое железо кандалов. Да, совсем плохое железо - хозяин поленился сковать хорошие кандалы… Лень никогда не доводит до добра, вот что.

Тэмучжин придержал звякнувшие распавшиеся надвое железки. Всё. Это последняя. Осталось взять коня… нет, лучше двух коней. Или трёх, так ещё вернее. Тогда можно будет легко уйти от погони. Ведь беглого раба при поимке ожидает мучительная смерть. И за кражу коней тоже полагается смерть. Две смерти на одного - многовато… Поэтому очень важно уйти от погони.

Молодой монгол усмехнулся. Дурак побежал бы из неволи пешком, едва освободившись от оков. Умный взял бы коня. Очень умный взял бы двух, или даже трёх коней - так легче оторваться от погони. Но Тэмучжин не просто очень умён - он мудр. Никакой погони не будет.

Монголы любят жить просторно, и юрты в стойбище отстоят друг от друга на пять-шесть, а то и десять полётов стрелы. Разумеется, для всадника это не расстояние - чуть что, и полетят быстроногие степные кони, неся тревожную весть, и мигом соберутся все мужчины с оружием. Да, это будет быстро. Поэтому никто не должен подать весть. Где-то тут был добрый стальной лом…

Собака, лежавшая на старой кошме у входа в юрту, подняла голову и глухо заворчала. Но не залаяла. Нет, недаром Тэмучжин подкармливал её тайком, отрывая от себя и без того скудные куски. Собаки - глупые существа, они верят друзьям. Как и многие люди, впрочем.

Молодой монгол присел на корточки, протянул собаке добрую кость с остатками мяса - весь свой ужин. Собака покосилась, чуя нутром что-то неладное, но кость была так велика и соблазнительна…

Тэмучжин погладил аппетитно хрустевшую костью собаку, окончательно успокаивая её. Удар! Острый напильник вошёл прямо в горло зверя, и визга не получилось - один хрип. Уже не спеша бывший раб встал, коротким сильным ударом лома добил собаку, вытер конец оружия об шкуру. По телу запоздало пробежала дрожь. Собака - это было самое опасное.

Длинный гранёный стальной прут хорошо закалён и отточен. Беззвучная тень скользит во мраке. Вот и кони. А вот и ночной страж, спит, завернувшись в попону. Старший сын хозяина, уже почти взрослый. Очень удачно.

Коротко хрустнул пробитый череп - Тэмучжин бил ломом, как копьём, коротким прямым ударом. Юноша ещё хрипел, нелепо дёргаясь в своей попоне, но бывший раб не стал его добивать. Некогда, сам помрёт.

Тэмучжин не стал отвязывать коней. Беззвучная тень скользит к юрте, где спит меж двух жён его бывший хозяин. Да, уже бывший.

Он ворвался в юрту молча, стремительно и страшно. Сильные беспорядочные удары наотмашь - направо, налево, куда попало. Утробный рёв, женский визг и детский плач быстро стихли, сменившись невнятными всхлипами и бульканьем. Только где-то у стены орал-надрывался младенец. Пусть надрывается, это даже хорошо - заглушает все другие звуки.

Тэмучжин нашёл стальное огниво и кремень, некоторое время возился, боромоча невнятные ругательства - что ты будешь делать, не загорается береста, и всё тут! - наконец раздул огонь, подбросил хвороста и уже тогда оглядел юрту.

Одна из женщин была мертва, удар лома пришёлся ей точно по голове - даже мозги наружу, гляди-ка! Вторая ещё дышала, тяжело и часто, закрыв глаза. А булькал и хрипел хозяин, получивший три или четыре удара, но всё ещё находившийся в сознании. Крепкий был мужик.

Чуть поодаль лежали хозяйские дети - средний сын, мальчик лет тринадцати, и девочка чуть помоложе. Они тоже ещё дышали, и Тэмучжин добил их. Он не злой, зачем детям мучиться?

Младенец всё орал, уже раздражая Тэмучжина. Он поморщился, взял младенца за ноги и пару раз крепко ударил головой о землю. Стало тихо.

Добил он и вторую хозяйскую жену, ещё подававшую признаки жизни. Присел на корточки, вдумчиво осмотрел хозяина, Очевидно, один из ударов повредил ему хребет, потому что ноги не шевелились. И правая рука белела сахарным обломком кости.

– Пора рассчитаться, хозяин - негромко произнёс Тэмучжин, и улыбка озарила его страшное, худое лицо.

…

Его разбудил странный звук снаружи. Да, без сомнения, там что-то происходило, наверху. Коротко лязгнула сталь, сдавленно захрипел человек. Раздались крики, снова звон стали. Бой? Ну конечно, бой!

Решётка, закрывающая отверстие ямы, в которой сидел Тэмучжин, поднялась, отброшенная чьей-то могучей рукой. Бамбуковый шест с поперечинами упёрся в дно ямы.

– Выходи - раздался сверху спокойный, сумрачный бас.

Тэмучжин ещё пару секунд помедлил, не веря. Затем подошёл к лестнице и стал подниматься - спокойно, медленно, как делал это каждое утро. Спешить нельзя, по бамбуковой лестнице вообще не так просто подняться, имея на шее колодку, да ещё и руки несвободны. Первое время Тэмучжин часто падал назад, в яму, чем немало веселил стражников. А вечером, снова забив в колодки, его просто сталкивали в яму, и он съезжал по круто наклонной стене на дно своей временной могилы, глубиной в пять локтей…

Бой наверху уже затих. Две дюжины стражников валялись там и сям, изрубленные, остальные разбежались. Несколько рослых воинов в тёмных одеждах неподвижно высились вокруг, чуть поодаль топтались два оседланных коня с притороченными к седлу сумками. Полная луна ясно высвечивала каждый камешек.

Перед ним возникла фигура, от которой исходила мрачная сила. Короткий блеск стали, и сыромятные ремешки, стягивающие проушины колодки, лопнули. Половинки колодки со стуком упали наземь.

– Ты свободен, Тэмучжин - всё тем же сумрачным басом сказал стоявший перед ним освободитель - Оба эти коня твои, меч и лук тоже. Не медли!

Никаких вопросов бывший узник задавать не стал. Кони молча и сразу будто прыгнули в ночь, топотом копыт разорвав её на куски.

Тэмучжин скакал долго, вовремя пересаживаясь с одного коня на другого, стараясь не запалить их. Когда небо за спиной начало светлеть, он остановил коней и огляделся. Да, впереди уже совсем близко родная монгольская степь. Теперь бы не напороться на разъезд конной стражи…

Тэмучжин не думал о своих избавителях - пройденный этап. Вызволили, и ладно. Значит, им это было надо. Не стоит ломать голову над загадками прошлого. Нужно смотреть вперёд.

Он снова усмехнулся. Ему уже сорок один год, и вот уже много лет он не видел от людей ни единого доброго слова, даже взгляда. Этот мир здорово задолжал Тэмучжину, вот что. Пришло время рассчитаться.

…

–… Проснись, проснись, Рома! - Ирочка трясёт меня за плечо. Я таращусь на неё осовелыми со сна глазами - Скажи, что ты видел? Что ты вот сейчас видел, ну?