Сильная рука Шандора энергично сжала маленькую ладошку принцессы.

— Мне тоже. — Лицо его озарилось вдруг улыбкой. — Ну да я уверен, что мы еще встретимся. Мне кажется, милая кузина, мы — родственные души.

— Родственные души! — Кира шутливо поморщилась. — И вы туда же! Учтите, моя душа сейчас уже в родстве с одним весьма обаятельным ревнивцем.

Шандор удивленно нахмурился.

— О чем это вы?

— Не обращайте внимания! — рассмеялась Кира. — По дороге Зак расскажет вам все о родственных душах и о мондаве. Мы с ним стали настоящими экспертами по этому вопросу. — Повернувшись к Заку, она поцеловала его в губы с такой страстью, что у него от неожиданности захватило дух. — Береги себя. Я хочу через час увидеть тебя здоровым и невредимым. И никаких перестрелок!

Лицо Зака осветилось улыбкой.

— Слушаюсь, мэм! Постараюсь выполнить ваши указания.

— Да уж, постарайся!

Спрыгнув на землю, Кира поспешно смахнула набежавшие слезы. Нет, она не заплачет, ни за что не заплачет! И все же страх леденил ее кровь, тугой комок подкатывал к горлу. Она не хотела расставаться с Заком. Ни за что! Ведь там, в лесу, она уже чуть было не потеряла его навсегда. Больше всего ей хотелось сейчас вместе с Заком убежать подальше от всего этого. Хотелось спрятать лицо у него на груди, обнимать его до тех пор, пока она не поверит, что он действительно здесь, рядом, живой и невредимый. Вот только… так поступила бы слабая девчонка, а Кира решила стать другим человеком. Теперь она поняла, что такое ответственность за тех, кто тебе дорог.

Вымученно улыбнувшись, Кира помахала Заку, захлопнула дверцу и направилась к Марне и Поло. Она слышала рев мотора, но даже не обернулась посмотреть, как вертолет поднимается в воздух.

Поло окинул сочувственным взглядом ее осунувшееся лицо и влажно блестящие глаза.

— Зак повез Карпатана к его людям?

Кира молча кивнула.

— Не бойся, с ним ничего не случится. Зак очень сильный мужчина. И Карпатан тоже. — Губы цыгана изогнулись в улыбке. — Интересный он человек, этот самый Шандор Карпатан. Мне хотелось бы однажды поохотиться вместе с ним.

Кира поежилась. Из Шандора наверняка получился бы превосходный охотник, рука у него не дрогнет. И гражданская смута, в которую ввязался Карпатан, вскоре даст ему шанс проявить свои охотничьи таланты.

— Ты думаешь, он обладает теми инстинктами, которые ты ценишь в охотниках? — голос ее все еще немного дрожал.

Поло взял ее за подбородок, заглянул в глаза.

— Я уж думаю, малышка, не взять ли и тебя с собой. Похоже, и ты приобрела кой-какие полезные инстинкты.

— Время дарить свободу? — Кира покачала головой. — Пока я еще не очень усвоила эту науку. Мне хочется сейчас орать, топать ногами и выть на луну.

— Но ты ведь не делаешь этого. И ты позволила Заку улететь. Это самое главное.

— Самое главное — отвести Киру в табор и дать ей поесть, — сердито вставила Марна. — И не возьмешь ты ее ни на какую охоту, Поло. Ты никогда не умел остановиться вовремя. Кира умрет от голода и усталости, прежде чем вы вернетесь назад.

— Боюсь, в ближайшее время в этом лесу охотиться будет некому, — рассудительно заметила Кира. — Надо всем сказать, чтобы немедленно собирались в путь. Шандор говорит, что вам опасно здесь оставаться. Начинается война, Марна.

— И что же? Если ты останешься без обеда — это предотвратит войну?

— Сдавайся, малышка! — рассмеялся Поло. — Мы не тронемся с места, пока эта женщина чем-то недовольна.

— Но у нас нет времени! Как ты можешь быть такой хладнокровной? Ведь война…

Марна вскинула руку, призывая Киру к молчанию.

— Где-нибудь всегда воюют. Вторгаются на новые земли, свергают старые правительства, устанавливают новые. Все в этом мире меняется. — Она ударила себя кулаком в грудь. — Все, кроме нас. Мы остаемся прежними. И в этом наша сила.

Да, подумала Кира, Марна права. Сила ее племени в верности традициям, которые веками остаются незыблемы.

— Хорошо, — сказал она. — Но пока я буду есть, вы начните собираться. Идет?

— Конечно, — Марна удивленно подняла брови. — Весьма разумное предложение. Разве меня можно обвинить в непрактичности?

— Ни за что! — приподнявшись на цыпочки, Кира поцеловала ее в щеку. — В жизни не встречала более практичной особы!

Кира чмокнула в пухлую щечку двухлетнего малыша и усадила его в фургон.

— Больше не вылезай, — строго сказала она. Ей уже трижды приходилось водворять ребенка на место, но Шираку нравилось вертеться под ногами у взрослых, и Кира видела по озорному блеску его глаз, что он снова удерет из фургона, стоит ей только отвернуться.

Кира оглядела раскинувшийся перед ней табор. Костер погашен, кони впряжены в фургоны, и каждая семья быстро собирает свои пожитки. Даже фургон, служивший салданой, перетащили поближе к остальным. Почти все было готово к отъезду, а Зак задерживался. Кира тревожно посмотрела на лунное небо. Она изо всех сил старалась не поддаться страху, но стоило ей расслабиться хоть на миг, ее снова охватывала паника.

— Он скоро вернется. Прошло еще не так много времени.

Кира стремительно обернулась к Марне.

— Три часа! Что он делает там целых три часа?

Марна пожала плечами.

— Расскажет, когда вернется.

Если вернется… Нет, она не должна так думать. Марна права, Зак может появиться в любую минуту.

— Ты готова? — спросила Кира. — Зак захочет сразу же отправиться в путь.

Последовала долгая пауза. Затем цыганка сказала:

— Я готова. Но я не полечу с тобой.

Кира не удивилась. Где-то в глубине души она давно ожидала этого.

— Ты ведь и не собиралась, правда? С той минуты, когда после первого побега мы перебрались в Седихан, ты решила, что будешь жить со своими.

Марна медленно кивнула.

— Мое место среди них.

— Твое место со мной, — в глазах Киры блеснули слезы. — Я люблю тебя, черт побери!

— Но я не нужна тебе больше. Мондава свершилась. Теперь ты женщина, не только телом, но и душой. А им я нужна, — Марна обвела широким жестом следы стоянки и копошащихся вокруг людей. — Кто знает, доживем ли мы до лучших времен? Надо держаться всем вместе.

— Именно этого я и хочу — быть с тобой вместе, — охрипшим голосом бросила Кира.

Легкая улыбка заиграла на губах цыганки.

— Но ты ведь не станешь удерживать меня. Ты научилась давать свободу тем, кого любишь. Помнишь?