– Валентина, муж так тебе угодил, что ты на ногах не стоишь? – наконец спросила Маска.

На эти слова не последовало никакого ответа, но я знала, что через некоторое время Аферистка не выдержит и обо всем расскажет. Она единственная не нуждалась во мне в качестве слушателя, исповедуясь громко и перед всеми. Каждая мельчайшая деталь ее жизни (правда, я сама не знала, настоящей или придуманной ею) была нам известна, начиная чуть ли не с рождения и по сей день.

Только об Агате я по-прежнему почти ничего не знала, за исключением того, что мне рассказывали о ней Иза и пани Манко. Может, потому, что Агата была слишком скрытной, а может, оттого, что наши отношения отличались некоторым образом от взаимоотношений с другими женщинами в камере. Несмотря на наше примирение во время сочельника и обмена облатками, мы все же немного сторонились друг друга. Как-то раз я мылась над тазом, раздевшись до пояса, и тут вошла она. Инстинктивно я прикрылась руками, как тогда в душевой, а она тут же ретировалась. Без единого слова.

– Ну, Валентина, расскажи, как проявил себя твой самец, – подначивала Маска.

Аферистка села на нарах и, спустив ноги вниз, нервно принялась болтать ими в воздухе.

– Ну что я могу поделать, черт возьми, – произнесла она резким, неприятным голосом, – что мне прикажете делать? Я молода… и мне необходим мужик…

– На одних мужиках свет клином не сошелся, – пискнула Любовница.

– Да бросьте вы, у вас-то свои приемчики, а я к этому не чувствую тяги, мне нужен мужик. А муж вдолбил себе в голову, что находится в тюрьме, и ни о чем другом уже думать не мог…

Все это происходило с неделю тому назад, а теперь началась доверительная дружба с Агатой, неужели пани Манко была права? Постепенно я начала прислушиваться к их совещаниям. Оказалось, что дело было вовсе не в сексе, а в бизнесе. Эти двое ломали голову, на чем бы им здесь заработать. Агата твердила, что во времена правления Ярузельского в тюремной лавке купить можно было только ливерную колбасу, ячменный кофе и самые дешевые папиросы. Тогда она связались с кем надо, и бизнес пошел у нее как по маслу. Все мгновенно раскупалось. При достаточно высоких ценах зарабатывали все: и продавцы, и посредники, да и Агата не бывала внакладе. Так вот откуда растут ноги, вот откуда эта странная любовь к генералу, подумала я про себя.

– Теперь, если у кого-то водятся денежки, он купить может все, что пожелает… – говорила Агата Аферистке.

– То-то и оно, – подхватила Маска. – При коммуняках хоть было равенство в тюрьме – богатые и бедные ходили в одной и той же холщовой робе. А сейчас богатые в шелках, а бедным опять горе мыкать.

– Ты-то чего базаришь, у тебя даже телевизор есть, – огрызнулась Агата, недовольная тем фактом, что кто-то вмешивается в ее разговор с Аферисткой.

– Да, но какой! В соседней камере вон цветной стоит, «Грюндик» с двадцатидюймовым экраном, и видик в придачу, надзирательницы только успевают кассеты подносить…

– Ну и переселяйся туда, а нам башку не морочь, – прикрикнула на нее Агата.

– Да ты-то что из себя воображаешь? Хромая собака и та хвост поджимает!

Агата поднялась и, припадая на ногу (я заметила, когда она чем-то взволнована, то начинает сильнее прихрамывать), подошла вплотную к Маске. Схватив ее за отвороты куртки, она приподняла девушку над полом.

– Может, я и хромая, – угрожающе гаркнула она, – но руки у меня по-прежнему длинные, и советую об этом не забывать.

Она с силой толкнула Маску обратно на нары, та больно стукнулась головой о железный край, так, что стены задрожали.

Должно быть, какая-то идея осенила Агату с Аферисткой, потому что они принялись высчитывать, сколько Агата должна ежедневно доставлять товара. В расчет брались только рабочие дни, когда она работала за тюремной территорией. Они вели речь, к моему крайнему изумлению, о щенках. Агата заявляла, что спокойно может пронести двоих, а Аферистка настаивала на трех. Поскольку у Аферистки это была первая ходка в тюрьму, она не очень-то ориентировалась в некоторых вопросах и не знала, что такое «кенгуриная контрабанда». Мне это уже было известно. От Изы.

– Ты видела фильм «Следствие» с Яндой в главной роли? – снова вмешалась Маска. – Что первым делом сделали менты, когда привезли ее в тюрьму? Натянули резиновые перчатки и положили бабу на стол – проверять, не спрятала ли чего между ног.

– Ой, а ну как тебя проверят? – забеспокоилась новоявленная бизнесменша.

Агата только рукой махнула.

– Теперь здесь такой же бордель, как и на воле, – сказала она. – Досмотр устраивают только тем, кто ездил домой на выходные. Но говорю тебе, два щенка – это максимум. Нельзя быть чересчур хитрым. Если заметят, погорим, как швед под Полтавой…

Я никак не могла взять в толк, зачем кому-то в тюрьме могут понадобиться щенки и каким таким чудесным образом Агата пронесет их во влагалище. Я еще понимаю, блок сигарет или кофе. Но живые существа!

Вскоре дело прояснилось. «Щенками» называли четвертинки, то есть таким способом Агата проносила в тюрьму по пол-литра чистого спирта ежедневно. Потом его разводили водой и пускали в продажу. Кассу взяла на себя Аферистка. Тем, кто обращался в импровизированный магазин, нужно было иметь при себе тару. Бизнес расцветал на глазах. К моему полному отчаянию, двери нашей камеры теперь не закрывались. Передышка наступала только к вечернему отбою. Агата, видно, улавливала мое настроение, потому что время от времени я чувствовала на себе ее пристальный взгляд. Нет, она не боялась, что я настучу, это было другое. Она проверяла, насколько эта новая ситуация меня напрягала. Несмотря на очевидную невежественность, даже тупость, глупой она вовсе не была, обладая своеобразным чувством юмора и чуткостью – на свой манер. Благодаря этому, она уловила мое отношение к происходящему. А я, в свою очередь, с помощью телепатии старалась донести до нее свое явное неодобрение. Я с большим трудом смирилась с новым для себя образом жизни, но то, что творилось теперь в нашей камере, напоминало вокзал, где без конца сновали чужие люди.

В один прекрасный день я услышала, как Агата говорит своей партнерше по бизнесу:

– Надо бы нам, Валентина, установить часы торговли. А то шастают, когда хотят, никакого покоя.

Аферистка удивленно вытаращила глаза:

– Даты что, мы можем потерять клиентов!

– У нас нет конкурентов, – заметила Агата. – Пусти по кругу, что продажа – с шести часов и до ужина, в субботу и воскресенье не работаем.

Товарка Агаты была явно не в восторге от этой идеи.

– Бизнесменшей тебе никогда не стать.

– Держи кассу и рот на замке, – резко прикрикнула на нее прожженная контрабандистка. – И не думай, что ты хитрее других, не то схлопочешь второй срок. Если сюда постоянно будут таскаться все кому не лень, в конце концов это дойдет до начальника. А он иногда любит устроить налет… Вот поэтому два, а не три «щенка», и товар нельзя складировать, все тут же должно идти в оборот.