Алекс сделал паузу, пока Персефона на всякий случай записывала это имя. В теории они не могли исключать никого, но едва ли имело смысл всерьез рассматривать вышеупомянутого старика.

– Во-вторых, есть Коринтия, эксцентричная кузина моего отца. Она вышла замуж за циркового акробата, носившего гордое имя Лючиано Кливидон. Мой предшественник выслал их обоих в какое-то дальнее поместье, чтобы они там спокойно подумали над содеянными грехами и занялись воспитанием своего единственного ребенка.

Персефона добавила оба этих маловероятных имени в свой список.

– Так, и как же звали их несчастное дитя? Должна сказать, твоя семья частенько увлекалась оригинальными именами. Моя себе такое лишь изредка позволяет, – сказала она.

Алекс же размышлял, стоит ли называть людей, которые представляются потенциальными врагами, и подвергать внимательному изучению Питерса все их слова и действия, даже совершенно невинные.

– Электра! – наконец вспомнил он. – Я знал, имя было диковинное, но отец с братом редко вспоминали девочку и ее родителей в разговорах со мной во время обсуждения родственников.

Персефона представила, каково приходилось несчастной Электре, если она считалась недостойной даже в глазах столь беспутных людей из семьи Фортин.

– И в какое же родовое имение их отослали? – спросила она.

– Жаль, здесь нет моего управляющего. Он служил еще у моего покойного деда и до сих пор знает дела моих наследных поместий намного лучше меня, – вслух подумал Алекс и потом отрицательно покачал головой. – Я совершенно не верю, что Гриффитс имеет какое-то отношение к темным делишкам. Он заботился о моих делах, пока я был в армии, и только ему пришло в голову поинтересоваться плодами расточительства моего отца. Он искренне верующий человек, который никогда не сумел бы успокоить свою совесть, если бы из-за него Маркус подвергся опасности. К тому же у него добрая душа, а я не настолько глуп, чтобы не распознать подобную редкость.

– Тогда записываю его в колонку маловероятных подозреваемых, – уступила Персефона, они с Питерсом переглянулись и пришли к молчаливому согласию: несмотря на сомнения графа, Питерсу все равно стоит проверить управляющего поместьем Пенбрин. – А у этой Электры есть дети?

– Припоминаю, отец хохотал, что Электра вышла замуж за сына местного викария, но меня тогда не привлекли его представления о юморе. Им с Фаррантом казалось невероятно забавным, что дочь циркового акробата и такой красавицы-гордячки может удовлетвориться столь скромным, пусть и респектабельным мужем. Полагаю, они до сих пор живут там, куда отослал их мой кузен в приступе не особенно роскошной щедрости.

– Значит, она и сейчас живет со своим мужем в этом захолустном поместье? Возможно, они сердились на высшую ветвь семейного древа. А ты не помнишь, где оно находится и как называется? – задала она вопрос, разделяя разочарование Питерса, что Алекс не помнит поместий, которыми сейчас владеет.

– Полагаю, они не успели и глазом моргнуть, как старый Октавиан отослал их куда подальше, чтобы его больше не беспокоили. Хотя в этой дыре все наверняка прогнило еще в те времена, когда они только туда приехали. С ужасом представляю, сколько они с тех пор потратили на эту развалюху, чтобы хоть как-то там устроиться.

– Ты не думаешь, что Электра и ее возможные отпрыски могли возненавидеть тебя и твою семью за столь черствое отношение?

– Да я-то здесь при чем? Что я им сделал?

– Ничего, но, возможно, они боятся, что ты однажды вспомнишь о них и выселишь из этой развалины, чтобы продать ее и выручить за нее деньги. Можно представить, каково где-то жить из милости и постоянно бояться, что потеряешь даже такое неказистое заброшенное жилище. Причем просто по прихоти почти незнакомого человека.

– Полагаю, это должно быть ужасно. Полная безысходность, – признал он, расстроенный, что больше не может ничего вспомнить. – У отца и брата никогда не было времени заниматься родственниками, а кузен Октавиан, должно быть, почти ничего им не оставил. Разве что доходы от фермы. И к тому же наверняка еще считал, что поступил по отношению к ним очень щедро. Если он вообще о них вспомнил.

Граф прошелся по комнате, словно движение могло освежить его память.

– Знаешь, надо порасспросить мою мать. Конечно, ей известно много неожиданных подробностей о тех семьях, про которые я даже не слышала, – предложила Персефона, терпеливо ожидая, пока он наконец что-то вспомнит. Ее переполняла жалость к Алексу за такое спартанское детство в обществе эгоистичных и предубежденных родных.

Девушка не встречала Фарранта Фортина или его бесчестного отца, но никогда не думала, что будет ненавидеть их после смерти. И каждый раз, когда Алекс ронял одну-две фразы о своем одиноком и безрадостном детстве, ее ненависть увеличивалась. Как брат и отец могли так ужасно обращаться с таким чувствительным мальчиком! Она предположила, что именно этим объясняется его преданность своей юной племяннице. Для них обоих хорошие отношения были единственной искрой тепла, просто светом в окошке. Она ощутила, как ее ревность растворяется и уступает место благодарности Аннабель, поэтому надеялась, что они с Ричем сейчас счастливы и в безопасности.

– Кингслейк-Мут! Вот как назывался тот замок или, вернее, его руины, если то, что я слышал, хоть вполовину правда, – вдруг воскликнул Алекс. Он перестал вышагивать и одарил Персефону одной из своих редких открытых улыбок, которыми она очень дорожила. – В отчете Гриффитса говорилось: там остатки замковых стен и усадебный дом тюдоровских времен – и то и другое больше чем наполовину разрушилось. Это было мнение архитектора, работавшего еще у моего деда. При поместье были две фермы, якобы приносящие доход, тоже в плохом состоянии. Гриффитс ставил ремонтные работы на фермах во главе списков неотложных дел. Но могу поклясться: семья моей кузины была слишком горда, чтобы просить оценщика о преференциях и ускорении сроков. А скорее всего, еще и обижена, что их когда-то бросили и забыли.

– А вы не помните, где именно расположено поместье, милорд? – уточнил Питерс.

Персефона решила: тот замок кажется идеальным местом, чтобы прятать там Маркуса. Вот заодно и четкое объяснение упорным слухам, что за похищением стоит Алекс.

– Я никогда о таком не слышала. Сомневаюсь, что о нем многие знают, – сказала она, ее передернуло при мысли, что Маркус сейчас томится в какой-то развалюхе.

– Он находится в Западном Шропшире и точно указан на кадастровых планах. Можно их посмотреть. Или нам лучше спросить леди Сиборн? Объяснить ей, что я хочу перед свадьбой немного привести в порядок свои владения. Полагаю, у нее не вызовет особого удивления мое желание знать точное местонахождение одного из них, – предложил Алекс.

Персефона на мгновение обрадовалась – тогда ему не придется отправляться в Уэльс, чтобы свериться с планами поместья и отчетом оценщика, но потом подумала и не согласилась.

– Нет, мама слишком проницательна. Она и так обеспокоена, ведь от Маркуса нет никаких известий с самой свадьбы Джека. Боюсь, она быстро поймет, что к чему.