На фоне Комаровского Игорь сразу стал мелковат, трусоват, туповат – ущербный бедный друг при влиятельном сильном вожаке. Сашка чувствовал себя как рыба в воде. Казалось, эта поездка, а до этого поиски лекарства – где уж он его достал в такие рекордные сроки, это одному богу известно – не доставляют ему никакого неудобства. Сашка выглядел франтом – в костюме, при галстуке. А Игорь в своей ободранной куртке и грязных штанах волочился следом, прихлебателем, рыбой-прилипалой. Сашка не брезговал целовать руки медсестрам, жать грязную ручищу Михалычу и тут же разговаривать с главврачом, для которого припас бутылку коньяка. Комаровский виртуозно владел искусством подкладывать рубли и трешки – нянечке, бабе Кате, аккуратно, в карман халатика – так, что той даже не пришлось швабру из рук выпускать. Медсестре Ольге Владимировне – на стол, не скрываясь, прямо на посту. Главврачу, помимо коньяка, Комаровский вручил собственную книгу, скромно представившись начинающим писателем. Но врач увидел то, что должен был увидеть, – торчащий из-под обложки уголок конверта. И все получалось очень правильно, удобно, никакой неловкости. Игорь же не знал, как сунуть рубль нянечке – вот так просто подойти и отдать? А как сказать, за кого рубль? Вдруг перепутает, возьмет, а к матери не подойдет?

Но самым страшным ударом для Игоря стало то, что его мать немедленно узнала Сашку, хотя видела его давно, еще школьником. Начала улыбаться, деликатно подтянула повыше простыню и называла его «Сашенька». Было видно, что ей тяжело говорить, но она старалась. Сашка присел на кровать, взял ее за руку и начал гладить, говоря какие-то глупости про то, что она еще ого-го, еще как всем покажет!..

Тут же прискакала медсестра, отвернула чуток, чтобы не смущать ни гостя, ни больную, угол простыни и сделала укол в бедро.

Пока друг-герой сидел на кровати, заняв его, Игоря, место, он притулился между раковиной и холодильником.

Палата была рассчитана на четырех пациентов. На трех койках лежали бабки, на четвертой – мать Игоря.

– Милок, слышь? – обратилась к Игорю одна бабка – худая как палка, вся высохшая. Голова у нее была забинтована так, что получилась шапочка. – Там на раковине моя кружка – помой, а?

Игорь хотел было отказаться: он к матери пришел, а не к этим бабкам. Но матери он сейчас был не нужен – она улыбалась «Сашеньке». Игорь ополоснул чашку и поставил на тумбочку.

– Сынок, тебя как зовут? – подала голос другая соседка по палате.

– Игорь.

– Игоряша, помой ложку и сумку переставь. Здесь, под моей кроватью, ты ее в уголок придвинь.

Игорь помыл ложку и переставил сумку. После чего он перебирал пакеты в холодильнике: «Ты, Игоряша, потуже, потуже заверни и подальше подтолкни, а то упадет». Открывал дверь, закрывал дверь, снова открывал. Пришла медсестра – проводить вечерние процедуры.

– Выйдите, – велела она Игорю. Сашка же продолжал сидеть, как сидел. Игорь, стоя в коридоре, опять начал злиться: ну о чем можно разговаривать с его матерью? Да ни о чем! Что они там шушукаются? Почему не с ним, с сыном? А Комаровский? Тоже хорош… Пыль в глаза горазд пустить. Ему все равно перед кем – любая медсестра сгодится. Тоже мне, герой – лекарства достал, сидит красавец такой, в костюме…

Медсестра вышла, и Игорь вернулся в палату.

– Елена Ивановна, а как же пельмешки? – бодрым голосом вещал Сашка. – Очень я люблю ваши пельмешки! Никто такие не делает! Обещаете? Как только выйдете – налепите и пригласите меня на обед. Только побольше лепите! Помните, как я пельмени у вас уплетал? За ушами трещало! А вы мне еще больше, чем Игорю, накладывали. И сидели напротив, смотрели, как я ем. Как только доедал, вы мне еще подкладывали добавку. Помните? Я так объедался, что дышать не мог! Так что давайте, выходите побыстрее отсюда. Я жду приглашения на обед. А теперь честно мне скажите – что привезти?

– Сашенька, родной, привези мне сырничков. Очень хочу сырников. И шаль мою – ну ты помнишь, кружевную. Мерзну я очень… Еще носки – у меня ноги ледяные. Ты мне носки привези. И вот еще что: ты сумки найди, там семена были… И рассада. Найди рассаду. Еще там же, в сумке, таблетки лежали, я в аптеку по дороге заходила. Таблетки для Михаила Дмитриевича. Ты найди сумки-то! Жалко таблетки. И рассаду. Пропадет ведь…

– Не волнуйтесь, все найду, сделаю, а таблетки-то от чего?

– Так давление у Михаила Дмитриевича. От давления…

– Хорошо, Елена Ивановна, отдыхайте. И помните про пельмешки! Вы мне обещали. Налепите штук пятьдесят или сто!

– Ну скажешь тоже, сто! Иди, родной, иди. Игорьку передай, чтобы не волновался, пусть работает спокойно. Скажи ему, что мне ничего не нужно. Пусть с отцом будет. Мне так спокойнее.

– Хорошо, все сделаю. – Комаровский подоткнул одеяло поглубже под ноги Елены Ивановны, но видно было, что остался недоволен. Быстро вышел в коридор, где к нему кинулась баба Катя. Через минуту Сашка уже прикрывал Елену Ивановну еще одним одеялом.

Игорь опять стал свидетелем сцены, которая его потрясла.

Елена Ивановна начала морщиться и ловить взгляд бабы Кати.

– Что? – тут же среагировал Сашка.

– Утку мне надо, Сашенька, – прошептала Елена Ивановна.

Баба Катя кинулась доставать утку, отрабатывая рубль, но Комаровский опередил нянечку – достал сам и бережно подложил куда надо. Даже одеяло не поднял. И Елена Ивановна приняла эту помощь с благодарностью, без всякого стеснения, как от родного, близкого человека.

Баба Катя уже смотрела на Сашку с нескрываемой любовью. А старшая нянечка притащила тарелку с рыбной котлетой:

– Ты поешь. Небось из города, не жрамши… Две минуты, а сытый будешь!

И Сашка послушно, с нескрываемым аппетитом принялся жевать эту вонючую рыбную котлету. А старшая нянечка смотрела на него и улыбалась.

Пока Сашка целовался с Еленой Ивановной, обнимался с бабой Катей, которая даже лишнюю подушку больной притащила, и жал руку Михалычу, который тоже подошел и пошуровал в рычагах – приподнял кровать поудобнее, Игорь стоял в коридоре и смотрел в окно. Старая больница, наверняка раньше здесь был госпиталь – окна большие, подоконники широкие, коридоры просторные, а палаты маленькие. Но почему так душно? Почему в таких больших коридорах, с высокими потолками, нет ощущения свободы, воздуха?

– Ну что? Поехали? – Сашка наконец вышел из палаты.

– Куда? – Игорь не хотел никуда ехать, ему хотелось домой. Нет, не домой – там отец, а его он видеть точно сейчас не мог. Тогда – хоть куда… Лишь бы побыстрее отсюда!

– Как куда? Поехали к тебе на дачу, там переночуем, а утром сюда вернемся, – объяснил Комаровский.

– Зачем?

– Зарядим другую смену – денег надо нянечкам дать, чтобы присматривали. И сырники привезем. Тут ведь в райцентре есть какой-нибудь ресторан? Закажем там. Или купим творог – я сам напеку. У вас на даче газ есть? Еще муку и яйца надо купить. Да, а какую рассаду Елена Ивановна везла? Надо купить точно такую же, чтобы она не волновалась. Еще таблетки от давления купить. Скажем ей, что нашли.