Мать заплакала. Бабули на соседних койках осуждающе зацокали языками, заворочались и отвернулись к стене.

– Разве я тебя так воспитывала? – продолжала плакать мать. – Разве этому тебя учила? Ты же был добрым мальчиком, послушным…

– Не был я добрым. Тебе на меня всегда было наплевать. Только об отце и думала – рубашечки, сметанка, яйца эти вареные каждое утро! И где он? Хоть раз к тебе приехал? Да он даже не спрашивал про тебя! Он квартиру в хлев превратил! Туда зайти невозможно! Сама приедешь – увидишь!

– Уходи, – сказала мать. – Уходи. Не хочу тебя видеть. И не приезжай. Меня Саша заберет.

– Конечно, тебе Сашка дороже!

– Милок, ты не кричи, здесь нельзя кричать, – обратилась к нему бабуля, соседка по палате. – Ты лучше скажи: ты моему сыну позвонил? Я ж тебя просила…

Игорь, естественно, никому не звонил и не собирался.

– Он забыл, – выдавила мать и снова заплакала.

– А что, ваш сын не знает, где вы находитесь? – с вызовом продолжал кричать Игорь. – Что ж он вас не навестил? Да бухает небось…

Бабуля встала с кровати, вцепилась в ходунки и пошла на Игоря.

– Уходи, ирод! Слышь? Уходи! Видишь, мать плачет. Что пришел? Зачем? Одно горе от тебя. Ну-ка… А то я тебя сейчас!..

Бабка двигалась на него в ходунках. Игорь попятился к выходу. Бабка запнулась о тумбочку – проход был слишком узким – и чуть не упала. Она дергала ходунки, но тумбочка была тяжелее бабки вместе с ходунками. Игорь выскочил в коридор. На крики уже бежала нянечка.

– Что тут у вас? Что за крики?

Мать плакала и не могла остановиться. Бабка насылала на Игоря проклятия и дергала ходунки. С тумбочки с грохотом свалилась чашка с чаем.

– Так, пошел вон отсюда! – велела нянечка и побежала успокаивать пациенток.

Забирать мать нужно было в грязную квартиру, которую отец приспособил под свои нужды. На любимом мамином столике, отполированном, громоздились чашки. Полотенца в ванной пахли болотом. Глаза резал ржавый след на раковине: мама собиралась вызвать сантехника, да не успела – вода сначала капала, теперь уже текла тонкой струей. И отец, сидящий в кресле. Вокруг громоздились газеты. Мама собирала их, перевязывала бечевкой и ходила сдавать в пункт приема макулатуры. Получала талоны на собрание сочинений. Сейчас собирать газеты было некому.

Игорь стоял на лестничной клетке и не знал, что делать. Убирать квартиру? Он же не баба, чтобы драить и чистить. Да и не сделает он как надо. Тут женские руки и женский глаз нужны. Можно позвонить Сашке – у него наверняка найдется знакомая девушка из фирмы «Заря» или какая-нибудь очередная пассия, не слишком брезгливая и слишком услужливая. Нет, Сашке он и так должен. Лучше у него попросить на такси – мать перевезти. Хотя деньги есть – Игорь наконец получил гонорар за давнюю статью. Писал про Серебряный век, который терпеть не мог. Сашка статью продавил, подредактировал, сделал острой, современной. Игорю было наплевать на статью – халтурную, на его вкус, от редактуры Комаровского ставшую совсем бездарной. Главное – деньги в кармане. Сашка поздравлял, торопил с новой, чтобы закрепить успех, но Игорь считал, что поздравлять не с чем. И такой успех ему даром не нужен.

Лифт остановился на их этаже. Вышла девушка. Пошла к соседям, надавила на звонок. Никто не открывал.

– Наверное, не работает, – сказал Игорь. Он курил, сбрасывая пепел в консервную банку, прикрученную к перилам лестницы.

За дверью лаял Пират. Игорь его терпеть не мог – тупой пес, здоровенный, неизвестной породы. Заполошный, брехливый, бросался на всех. Игорь его боялся, как боялся – точнее, опасался – любых животных: собак, кошек, птичек, рыбок. Гадили, орали, гавкали, ссали в тапки и в ботинки, линяли. Рыбки тоже воняли – гнилью от нечищеного аквариума.

Девушка постучала кулачком по двери. Кулачок был достаточно увесистым – Игорь отметил крупное запястье, длинные пальцы, широкую ладонь. Пират за дверью впал в истерику. Игорь знал – теперь пес будет брехать еще час безостановочно.

– А вы кто? – спросил Игорь.

– Племянница. Двоюродная, – ответила девушка.

Игорь кивнул. С соседями им не повезло: справа жила одинокая старушка, в маразме, которая принимала Игоря за любовника своей дочери – та давно жила отдельно и не появлялась. А старушка, завидев Игоря, неизменно слала проклятия. Слева жила семейная пара – дядя Коля пил запойно. Игорь завидовал такому здоровью. Столько лет бухать, а никак не скопытится. Тетя Зина металась между внуками, которые жили в других районах города, мужем, которому вызывала неотложку, и больницами, в которых оказывались какие-то дальние родственники. Дядя Коля выводил прогулять Пирата, который знал только одну дорогу – до местной пивнушки, где ему давали объедки, и еще непонятно, кто кого вел. Тетя Зина как незаметно появлялась, так незаметно и исчезала. Но считалось, что мать с ней дружила, по-соседски. Если дядя Коля лежал под дверью, мать звонила и вызывала тетю Зину от родственников. Мать подкармливала Пирата, хотя Игорь считал, что пса давно пора усыпить.

– Тетя Зина звонила, просила заехать, – сказала девушка.

– Ну хотите, подождите у нас, – предложил Игорь.

– Да, спасибо, я подожду. Буду выбегать, звонить – может, дядя Коля откроет. Тетя Зина переживает очень.

Девушку звали Лариса. Она зашла в квартиру и начала потихоньку прибирать. Игорь не возражал. Лариса перемыла посуду, перестелила белье, помыла полы. Выбегала, чтобы постучать в дверь и вызвать новый приступ лая неуравновешенного Пирата. Собрала газеты вокруг кресла отца, быстро сориентировалась на кухне – вылила в унитаз протухший борщ, почистила унитаз. Игорь не говорил: «Да не надо, не стоит, ну зачем же, да мы сами…» Он ходил следом за Ларисой и рассказывал про маму, про аварию рейсового, про то, что завтра надо забирать, как он заплатил нянечкам, иначе бы не подошли, как договаривался с лечащим врачом, как пишет для журнала, но скоро будет издаваться как настоящий писатель. Лариса слушала с восторгом, ахала, сочувствовала и продолжала намывать и надраивать. Отец ушел в спальню и не выходил. Игорь хлопнул водки – Лариса нашла заначку – и разошелся. Он поцеловал распаренные руки Ларисы и сказал, что она его буквально спасла, что она – чудо, незаслуженно свалившееся на его голову, и это судьба, что она оказалась племянницей соседей, и какое счастье, что дядя Коля не открыл ей дверь.

Игорь болтал, но его клонило в сон. Он не знал, как выпроводить Ларису. На его счастье, дядя Коля проснулся и вывел Пирата, который был на грани нервного припадка. Не лаял, а хрипло кашлял. Лариса убежала туда. Игорь не взял у нее номер телефона и надеялся больше никогда не увидеть. Такой тип девушек его никогда не привлекал – простовата, крепковата, одутловата, рыхловата. Игорь, засыпая, тренировался в подборе эпитетов. Да еще здоровенная, как колонна. Не девушка, а баба. Бой-баба. Гренадер.

На следующий день он отправился в больницу, но приехал слишком рано – выписка была после обеда. Игорь послонялся по окрестностям, купил еще коробку конфет для медсестер и нянечек – вроде бы принято на выписке отдавать, – выпил пива. Ровно в час вошел в палату – мать уже сидела на кровати, одетая. Видимо, ждала с самого утра.