Колебание воздуха, пустота, а потом мне в нос проник горьковато-сладкий аромат парфюма. Глеб по-хозяйски приобнял меня за талию, затем властно закинул одну руку себе на плечо, а вторую сжал в пашущей огнем ладони.

Он сказал «моей женщины» или это мне шампанское ударило в голову?

— Богдана, тебе скучно? — наклонился ко мне, едва касаясь губами виска. — Или ты забыла, в качестве кого мы приехали сюда?

У меня отвисла челюсть. Я знала, что он наглый и даже уже привыкла к некоторым особенностям его характера, но сейчас он действительно загнул.

— Это я забыла? — захлебнулась, подняв голову. Который раз за вечер стало обидно. — Присмотрись хорошенько, может ещё остались те, с кем ты не успел переговорить? А что? Я же здесь как ручная собачка. Позвал к ноге — и я тут как тут. Приказал сидеть на месте — сижу и жду. Преданно жду, между прочим. Ладно сын, я всё понимаю, но…

— О чем ты говорила с Юлькой? — беспардонно перебил мою пылкую речь, на этот раз пристально всматриваясь в глаза. — Что она тебе сказала?

И при этом так обнял, заскользив пальцами вдоль талии… Невесомо и в то же время чувственно. Блин, аж мурашки по коже. Как только попала в поле действия его магнитного поля, так и поплыла, позабыв обо всем на свете. Страшно это, вот так влюбляться. Когда теряешься, плавишься от одного только взгляда. А самое обидное знаете что? Что это чувство безответное.

— Какая разница? Просто поговорили о жизни.

— Не ври. Я весь вечер наблюдаю за тобой. Всё было хорошо, пока ты не увидела нас на улице. И я прекрасно знаю, — добавил с нажимом, — что она сказала тебя какую-то херь, после чего ты стала сама не своя.

— Раз знаешь, зачем тогда спрашиваешь?

— Потому что не хочу строить догадки. Потому что я за*бался это делать. Я хочу чтобы девушка, которой я доверился, так же доверилась мне.

Что-то сладко-сладко отозвалось внутри, защемило в груди, прогоняя из сердца мучительную ревность.

— Не переживай, ничего плохого она не сказала, — припала щекой к его плечу, пытаясь насладиться хотя бы этими скудными крохами. — Предупредила чисто по-женски. Только и всего.

В ответ Глеб уткнулся подбородком в мою макушку и шумно выдохнул.

— Наверное, поведала какой я монстр? Она рассказала, как я издевался над ней, мстя за предательство? Или как трахнул против воли, ибо она сама попалась в свои же лживые сети и была вынуждена послушно подмахивать? Не говорила? Жа-а-аль. Я и сыном её запугивал, и угрожал лишить материнский прав. А знаешь почему? Потому что семья для меня всегда была на первом месте. Я жил и дышал ею каждый миг. А когда мне причинили боль, я отплатил взаимностью. Такая уж у меня натура. Если любить — то всем сердцем. Если ненавидеть — то всей душой.

Я замерла. В ушах дикая пульсация. И страшно, и волнительно. Да, именно волнительно, потому что меня дико возбуждала его дикая грубость вперемешку с ошеломляющей откровенностью. Он не играл, не старался произвести впечатление. Сколько бы мы не общались, он постоянно выставлял себя напоказ, словно демонстрировал всему миру: вот я, смотри, жестокий, требовательный садист, все мои недостатки на виду. Не нравится — вали. Не смотри, не слушай, даже не стой рядом. Но если ты со мной, тогда прими таким, каким я есть. Потому как другим я уже точно не стану. Даже если захочу, не получится.

Я ненормальная, потому что в тот момент мне не было страшно. Я как мотылек, летела на его пламя, наплевав на обожженные крылья.

— Мне абсолютно всё равно, кем ты был в прошлом, — прошептала, когда нашла что ответить. — Важно, кем ты есть сейчас.

Его грудь заметно напряглась. Удивлен или же… Нет, об остальном не хочу даже думать. Не сейчас. Мне так хорошо в этих сильных руках. Пускай этот миг не заканчивается. Пожалуйста…

Когда гости стали потихоньку собираться домой, Глеб нашел Сашу и о чем-то долго беседовал с ним. Мальчик послушно кивал, а потом бросился ему на шею. У меня от такой сцены едва не разорвалось сердце. Бесспорно, ребёнок должен быть с матерью, но когда такая связь с отцом — одной мамой не ограничишься.

Варя, уставшая от беготни, так и заснула за столом. Глеб взял её на руки, и скупо кивнув Юле на прощание, зашагал к выходу. Я даже не посмотрела в её сторону. Смысл? И так понятно, что пренебрегла её советом. А читать немые упреки мне уже надоело. Сначала мать с отцом, теперь вот, бывшая жена понравившегося мужчины. Это не значит, что я не приняла её предупреждения к сведенью. Нет, конечно. Просто я выслушала обе стороны и наконец-то поняла, чего хочу на самом деле.

Мы молча вернулись в гостиницу, погруженные каждый в свои мысли. После того, как Глеб уложил Варю на кровать, я быстро раздела её и накрыла одеялом. В номере было две комнаты, так что спрашивать, где я буду спать, было лишним.

Кое-как содрав с себя платье, накинула удобный халат и уже собиралась принять ванную, как столкнулась в прихожей с Глебом.

— Я думала, ты уже принял душ, — смутилась и быстро отвела взгляд, увидев перед собой виднеющийся сквозь распахнутую рубашку торс.

— Нужно было сделать несколько звонков, — произнес Глеб на удивление хрипло, буравя во мне дыры. — Иди первая.

— Нет, иди ты, я подожду.

— Богдана! — нахмурил брови, скрестив на груди руки. — Я подожду. Иди первой.

— Но…

— Иди, я сказал.

Пошла. Пока наносила гель, представляла, как он стоит под дверью, и клянусь, такой горячей волной окатывало, что едва сдерживалась от мучительного стона. Интимность момента зашкаливала. Вроде, и ничего такого. Помоемся и каждый в свою кроватку, но, блин, у меня даже соски затвердели, и клитор мучительно пульсировал, не говоря уже о влажной промежности.

Не стала пренебрегать добротой. Если пустили первой, это ещё не значит, что можно торчать тут вечно. Быстро сполоснувшись, закрыла воду и кое-как вытершись, распахнула дверь.

— Прошу, — отошла в сторонку, освобождая проход. Оказывается, Глеб никуда не ушел и всё это время ждал меня под дверью. Сердце, как ненормальное, лупилось о ребра, оглушая своей какофонией.

Я не услышала, как он подошел ко мне. Как решительно оттеснил к