— Хотел под убийство девчонку подвести. — Патологоанатом нахмурился. — Насколько я знаю, старуха эту самую Масловскую долго и упорно изводила, и повесить на нее убийство было естественно, ведь мотив такой очевидный, даже полиция приезжала… Ты прав, после той истории с обезьянником старуха бы ничего не взяла из рук ненавистной девицы.

— Известно, как барбитурат попал в ее организм?

— Дэн, она что-то выпила. Следов от инъекций на теле нет, в желудке обнаружен рис, куриное мясо и соленые огурцы. Запила она это обычным чаем, и, скорее всего, барбитурат был в чае, так что всего-то и надо — просто узнать, кто мог в ее квартире пить с ней чай.

Реутов задумался.

Нет, никто из соседей не мог гонять чаи со старухой, все без исключения отзывались о ней с неприязнью, и о ее смерти никто не сожалел, они все в свое время были жертвами неуемной энергии сумасшедшей бабки. Каждый из них тем или иным способом справился с ней, но вполне может быть, что это только так кажется. И, возможно, Семенов что-то нужное нароет в записях, найденных под матрацем.

— Это какой сумасшедшей надо быть, чтоб постоянно следить за всеми и записывать! — Патологоанатом фыркнул. — Ей в дурдоме самое место было.

— Тебя только это смущает, Михалыч? — Реутов раздраженно нахмурился. — И ничего, что она пять лет держала за шкафом труп своей матери, раз в месяц укладывая его на кровать ради получения второй пенсии, а сама при этом в прямом смысле слова спала на деньгах? Знать бы, откуда у нее столько денег…

— Я иногда думаю, что если освидетельствовать наших граждан всех поголовно, то большая часть окажется с какими-то отклонениями в психике. — Патологоанатом значительно поднял палец. — И сдается мне, я там буду в первых рядах.

Реутов пожал плечами — ну, наверное, так оно и есть, но если ситуацию нельзя изменить, нет смысла ее обсуждать.

— Если появится что-нибудь еще, дай мне знать. Что по предметам, найденным в сумке Процковского?

— Опись сделали, взяли на анализ образцы ткани и пятен. Собственно, пятна на платье куклы — продукты разложения, волосы по предварительному анализу принадлежали тому же лицу, чьи жидкости остались на ткани платья.

— Жуть какая.

— Почему жуть? — Патологоанатом пожал плечами. — Кукла сделана в конце позапрошлого столетия. Тогда это было достаточно дорогое удовольствие, и частенько таких кукол заказывали как копию хозяйки, при этом волосы использовали настоящие, принадлежащие хозяйке куклы, а часто и платье кукле шили из той же ткани, что и настоящее платье. Но, судя по анализу волос, они не принадлежали ребенку, а анализ следов органических жидкостей показал, что это была девушка лет двадцати — двадцати пяти, и умерла она, скорее всего, от туберкулеза. Также обнаружены следы бледной спирохеты.

— Это что?

— Это сифилис, мой друг, коего в те времена было в избытке, особенно среди дам полусвета и актрис. — Патологоанатом вздохнул. — Вот так начинаешь касаться подобных вещей — и становится спокойнее за день сегодняшний. Остальные предметы пока изучаются, но на всех них обнаружены следы органических веществ, образовавшихся при разложении тел, так что с уверенностью можно сказать, что все предметы, содержавшиеся в сумке убитого, были взяты из старых захоронений. И это весьма тревожно, потому что в те времена и холера гуляла, и тиф, и даже чума. А эти бактерии сохраняются столетиями, и уж на предметах, подобных тем, что принес ты, — тем более.

— А что мне было с ними делать?

— Дэн, вот лучше бы ты весь этот хлам где-то зарыл, честно! — Патологоанатом поморщился. — Может, это не по правилам, но было бы разумнее и безопаснее.

Реутов покачал головой. Старая цыганка тоже говорила ему, что надо бы просто вернуть все на кладбище, но он не мог так поступить. Эти предметы доказывали, что Роман Процковский промышлял расхищением могил, и, скорее всего, с ведома директора кладбища. Ведь не сам же он стал там рыться, кто бы ему позволил! Просто кому-то захотелось пустить кладбищенскую землю по второму кругу, а Процковский подрядился сделать эту грязную работу.

И кто-то ему помогал в этом, один он не мог бы копать, вытаскивать гробы, останки…

Представив себе эту «работу», Реутов зябко поежился. Ему, конечно, приходилось видеть трупы, и присутствовать при эксгумации, и бог весть что он еще видел за столько лет своей работы, но отчего-то мысль, что можно вот так просто выбрасывать чьи-то останки ради куска земли, коробила его. Видимо, у каждого есть свой предел прочности, нечто, от чего неуютно. Вот для Семенова таким камнем преткновения стало вчерашнее тело, найденное за шкафом, а для него, майора Реутова, — разрытые старые могилы, которые грабили какие-то ребята.

— Черт их знает, совсем у людей тормозов нет… — Реутов сердито нахмурился. — И додумались же до такого паскудства…

Он вышел из здания морга и вдохнул воздух, подставив лицо солнцу. Ему нравилось это время перехода от весны к лету, когда зелень еще такая свежая, очень яркая, не запыленная. Надо будет на выходных взять девочек и поехать на дачу. Им и вообще лучше туда переехать на лето, что делать в пыльном городе, когда жара? Нет, надо увезти их на дачу, пусть ему добираться дальше, но речь-то не о нем.

Зазвонил телефон, и Реутов узнал номер дежурного.

— Денис Петрович, тут у нас ЧП. — Дежурный чем-то озабочен, но не так, будто случилась катастрофа. — Ваши подопечные Логуш и Масловская только что на стоянке магазина «Эпицентр» избили четверых граждан ромской национальности и повредили их транспортное средство. Вам бы подъехать туда, наверное.

— Спасибо, что позвонил, уже еду.

Реутов представить себе не мог, чтобы Сима могла кого-то избить, а тем более повредить транспортное средство, но если дежурный говорит, значит, так оно и есть.

— Прибью обеих.

Реутов нажал на газ и помчался по набережной.

— Они хотели украсть мою сестру! — Таня вне себя от ярости. — Затолкали ее в машину, пока мы мороженое покупали!

Трое молодых цыган и пожилая цыганка жмутся к стене, хмуро поглядывая на охранников супермаркета. У задержанных так расцарапаны лица, словно они дрались с дюжиной кошек, у цыганки растрепаны волосы, а под глазом наливается нехилый синяк.

— Зачем им было красть твою сестру, Таня? — Реутов решил проявить терпение, потому что обстановка и без того наэлектризована. — Кто сейчас крадет девушек?

— У нас крадут. — Таня хмуро посмотрела на Реутова. — У цыган это до сих пор достаточно распространенная практика. Если девушка приглянулась парню, но родители по какой-то причине не согласны отдать ее за него замуж или она сама за него не хочет, он может украсть ее, родственники ему помогут, затолкают в машину и увезут, и если она проведет ночь в его доме, то считается опозоренной и вынуждена выйти за него, потому что семья ее обратно уже не примет. Как правило, это очень бедные семьи крадут невест своим сыновьям, потому что им нечем заплатить выкуп семье невесты и подарки делать нечем.