Всех детей разобрали, но Мартин так и не появился. Пройдя через двойные двери в зал, Луиза увидела миссис Уолден, которая смотрела на нее с удивлением.

— Здравствуйте, миссис Эштон, вам что-то нужно?

Луиза ошарашенно уставилась на нее:

— Конечно нужно. Мне нужен Мартин.

— Его забрала мать пару часов назад. Даже не зашла в сад, просто забрала его с игровой площадки, и все, — сообщила миссис Уолден саркастическим тоном, как бы говоря: мол, больше доверяйте Джеки, она вам таких дел наделает… Миссис Уолден считала Джеки пустой особой, да и не только она. Луиза знала, как люди относятся к ее сестре, да и сама соглашалась с их мнением, но никогда не осуждала сестру вслух. Семья есть семья все-таки.

— Она, наверное, звонила. Меня дома не было, — соврала Луиза.

Она вышла из здания, собрала детей и поклялась про себя на сей раз устроить Джеки головомойку. Неужели так трудно позвонить сестре? В этом вся Джеки. Эгоистичная свинья. Дети почувствовали раздражение Луизы и молча шли рядом с ней.

Дженни и Кейт пытались найти хоть какие-нибудь зацепки в показаниях Мэри Паркс и Керри Элстон. Детей Элстон допросили, но толку от их показаний было мало. Хорошо вышколенные детишки твердо знали, что некоторые вещи нужно хранить в секрете. Казалось, они просто хотят как можно скорей вернуться к маме. Кейт всегда поражалась способности маленьких детей быстро восстанавливать физические и душевные силы. Регине Карлтон этого не удалось. Врачи сказали, что у нее нервный срыв, и запретили ее допрашивать. Ее детей передали на попечение суда.

— Если Кевин Бленкли — один из тех мужчин на фотографиях, тогда он должен знать помимо Дэйва Карлинга и других, — сказала Дженни. — Мэри Паркс тоже знала его. Есть шансы, что она знает и остальных. Причем знает достаточно близко, если судить по фотографиям. Поэтому мы должны сосредоточиться сейчас на ней. Керри слишком строптива, вот в чем проблема. Она знает, что ей все сойдет с рук, но если она признает свою вину, ее ждет наказание. Итак, всю полученную информацию мы должны использовать против нее. Она как миленькая согласится на сделку, но я пока этого не предлагаю. Пусть помучается немного.

— Большинство женщин-педофилок соглашается на сделки, — продолжала Дженни, видя, что Кейт слушает ее с интересом. — Один из каждых трех педофилов, как правило, женщина. Трудно в это поверить, да? Кажется, будто не может женщина так поступать с детьми, особенно с собственными детьми. Женщинам-педофилам порой удается избежать наказания лишь по одной причине: в сфере юриспруденции работают в основном мужчины, которые просто не ждут от женщин ничего подобного. Знаешь, Кейт, даже ФБР считает, что женщин просто впутывают в подобные преступления. Словно принадлежность к другому полу снимает с них всякую ответственность. Самые отъявленные педофилы, с которыми я сталкивалась, были женщины. Вспомни Майру Хиндли. Если бы не магнитофонная запись с ее признанием в изнасиловании малышки Лесли Анны Доуни, она наверняка отделалась бы легким испугом — просто как женщина, которую втянули в грязное дело. Разумеется, она сама стремилась поучаствовать в этом. В противном случае ничто на свете не может заставить человека заманивать детей, чтобы маньяк расправлялся с ними.

Кейт слушала с восхищением. Дженни оказалась настоящей ходячей энциклопедией по преступлениям на сексуальной почве. Все дела педофилов и насильников до мельчайших деталей сохранялись в памяти Дженни. Она вела против этих зверей в человеческом образе свой личный крестовый поход.

Раздался звонок, и Кейт подошла к телефону.

— Пришла мать Мэри Паркс. Она хочет поговорить с нами, — положив трубку, сказала Кейт.

Дженни вскинула бровь:

— Надеюсь, у нее есть для нас новые факты. Я с удовольствием прищучила бы ее дочурку. Знаешь, Кейт, я никогда не думала, что скажу такое про ребенка, но эта девица — мерзавка, и, по моему мнению, никто не смог бы ее такой сделать: она такой уже родилась.

Кейт кивнула — она была согласна с каждым словом Дженни. Спустя пять минут они изумленно слушали рассказ Триши Паркс. Даже Дженни поразилась, насколько глубоко малолетняя девчонка увязла в преступлениях. Женщина говорила о своей одиннадцатилетней дочери как о матерой преступнице.

— Она сказала мне это, когда я пришла к ней рассказать об отце… О том, что он сделал. — Голос Триши дрогнул. Прежде чем продолжить, она сделала глоток воды. — Она сказала мне: «Ему стоило прирезать не только Кевина, но и его брата». Я даже не знала, что у Кевина есть брат. Я навестила мужа в изоляторе, и он подтвердил слова Мэри. У Кевина действительно есть брат. Он живет где-то в Ист-Энде. Его зовут Джереми Бленкли, но он часто пользуется псевдонимами: иногда Картер, иногда Маккэнн. Не знаю, поможет ли вам это, но я решила рассказать.

Лицо женщины выражало страдание. Кейт искренне сочувствовала Трише Паркс: ей пришлось столько всего пережить, столько перенести! Одна потеря ребенка чего стоит.

— Я сказала в соцслужбе, что не приму Мэри в свой дом. Я не навещаю ее, не имею с ней никаких дел. Я учила своего ребенка отличать плохое от хорошего. Она прекрасно знала, что делает. Меня тошнить начинает, как подумаю об этом.

Триша явно через силу продолжала разговор.

— Мы понимаем, как вам сейчас тяжело, миссис Паркс, — искренне сказала Кейт. — Однако имейте в виду: все, что вы знаете, может нам очень помочь.

Триша выдавила из себя улыбку и хрипло произнесла:

— Я думала, что у меня в общем-то неплохая жизнь. Ленни — неудачник, но он хороший человек, несмотря на это. Мой сын Ян — просто сокровище, чудесный ребенок. Но Мэри…

Триша печально покачала головой. Дженни предложила ей сигарету.

— Мэри когда-нибудь не ночевала дома? — спросила она.

— Иногда она оставалась у своей подруги Шейлы, обычно по выходным. По крайней мере, она так говорила. Скорее всего, она ночевала в этом логове у Керри. Вам лучше спросить у нее самой, где она бывала. Мне она правды не говорила. Она знала: правда мне не понравится. — Триша посмотрела Дженни прямо в глаза и серьезно сказала: — Честно говоря, я не особенно интересовалась, где она пропадает. Без нее дом менялся: становилось как-то светлее. Я знаю, чудовищно так говорить о собственном ребенке, но теперь я даже рада ее отсутствию.

Она резко встала:

— Мне нужно идти. Я сказала все, что хотела. Теперь я хочу подумать о собственной жизни.

Джеки открыла дверь с широкой улыбкой на лице. Луиза смотрела на сестру с неприязнью. Хотя внешне они с Джеки походили друг на друга, Луиза была старше и не так привлекательна, как сестра. Временами это причиняло Луизе боль. Она с завистью замечала, как ее муж, Дэнни, смотрит на Джеки. На Луизу он так не смотрел никогда. Да, в активе у Джеки накопилось много таких взглядов. Только какой в них толк? Все равно ее бросали снова и снова.

Луиза довольно грубо толкнула сестру в грудь со словами: