Вот. Видите, как легко все объяснить? Оказывается, любому человеку все понятно.

В ту ночь я Эндрю больше не видел. Мы встречаемся утром и делаем вид, что ничего не произошло. Как будто начинаем все сначала.

Но какой-то осадок остается. После этого мы более внимательно друг за другом наблюдаем. И храним свои талисманы ближе к сердцу.

Джей погибает утром от пули, которая, как я был уверен, предназначалась Эндрю. Я встречаю минометный обстрел с фотографией Мэри Энн в на грудном кармане, и она сохраняется в весьма приличном состоянии. Немного помятая, но все-таки целая.

Я так и не отдал ее Эндрю. Через несколько недель я погибаю с фотографией в кармане. Ее потом упакуют вместе с другими личными вещами и отправят в Оушн-сити вместе с тем, что от меня осталось.

Если это считать победой, так только пирровой.

Они останавливаются у цветочного магазина в центре города, покупают букет из разных цветов. Потом долго едут в автобусе. От автобусной остановки до кладбища нужно пройти еще полмили.

Они идут медленно, словно любовники, которым некуда спешить.

Цветы держит Майкл. Они проходят в ворота, потом бредут меж аккуратных рядов могил.

— Это там? — спрашивает Майкл. — Где похоронены солдаты?

— Да. Второй ряд.

Он обнимает ее за плечи, она держится за его талию. Он слегка прижимает ее к себе и целует в висок. Она улыбается.

«Все так просто. И легко, — думает он. — Почему мы не могли быть такими раньше?»

Наконец они находят то, что искали, ради чего сюда пришли.

— Боже! — восклицает он, когда видит это. У него куда-то проваливаются все внутренности, как это бывает, когда катаешься на американских горках. Он пытается успокоиться. Он не ожидал такой сильной реакции. — Господи, это действительно странно.

— Можешь описать?

— Черт возьми, нет. Вот это да.

— Может быть, тебе лучше присесть.

Он опускается на колени прямо на траву перед могилой, и головки цветов склоняются к земле.

— «Уолтер М. Кроули. 1921–1942». Мэтью? Так звали моего отца?

— Очень хорошо.

— Где мой отец? Он умер?

— Да, много лет назад.

— О.

Она становится на колени за его спиной, приклоняя голову ему на спину. Он кладет ее руки себе на плечи — теперь она сзади обнимает его.

— Я приходила сюда каждый год, пока мы не переехали. В твой день рождения. — Она целует его за ухом. — Положи цветы.

— Нет, ты положи. Иначе это будет выглядеть нелепо.

Она наклоняется вместе с ним и кладет цветы на надгробье.

— Я всегда с тобой разговаривала. Каждый раз, когда приходила.

— И что ты говорила?

— Просто рассказывала о том, что происходило с тех пор, как тебя не стало. Говорила, что люблю тебя. Ну, и все такое.

— И что же происходило за эти годы? — Во-первых, умер его отец, а он даже не подумал расспросить об этом. Что еще он не пожелал узнать?

Он слышит, как становится сбивчивым ее дыхание.

— Было и плохое, и хорошее.

— Например.

— Иди сюда, — говорит она.

Они оба встают и идут, взявшись за руки, в дальний угол кладбища. Она уверенно ведет его по рядам.

Он следит за ее взглядом.

— «Кэтрин Элизабет Куин», — читает он вслух. — Кто это? — И прежде чем она успевает ответить, он догадывается. — О нет. Только не Кейти, Она была так молода.

Он сразу не сообразил, что она могла быть вовсе не такой уж и молодой, когда умерла. Он еще не проделал в уме необходимые вычисления. Он просто помнит ее молодой. Впрочем, Кейти никогда нельзя было назвать ребенком. Она каким-то образом проскочила пору детства, чтобы сразу погрузиться в сложный и тревожный взрослый мир.

— Ей бы сейчас было пятьдесят три.

— Тогда почему она умерла так рано?

— Примерно лет пять назад, как раз перед тем, как мы с Эндрю уехали отсюда, она… сама распорядилась своей жизнью.

— Почему?

— Кто знает?

— Расскажи мне все, что тебе известно. Она была замужем за этим парнем по фамилии Куин. Каким он был?

— Тебе бы он не понравился. Он не слишком хорошо к ней относился.

Он молча стоит какое-то время, прислушиваясь к тишине. Он чувствует, что она чего-то не договаривает. Ему нужно знать все.

— И…

— И хотя мы и не уверены в этом, но думаем, что он бил ее. Она всегда это отрицала. Но знаешь, не может быть, чтобы человек так часто ударялся о дверь или падал с лестницы.

Он думает о том, заметила ли она, как напряглось его тело, как сжал он ее руку. Должна заметить.

— И где сейчас этот Куин?

— Зачем тебе это, Майкл?

— Просто ответь, и все.

— Знаешь, именно поэтому я попросила тебя не ожесточаться, как Уолтер. Все кончено, Майкл, просто смирись с этим. Все уже смирились.

Он убирает от нее свою руку и говорит так громко, что это сильно удивляет их обоих.

— Смириться? Смириться с тем, что какой-то говнюк избивал мою сестру?

Пожилая пара, стоящая у могилы неподалеку, оборачивается и смотрит на них.

— Все прошло, Майкл. Ты уже ничем не сможешь ей помочь.

— Я не хочу этого слышать, Мэри Энн. Не хочу слышать это от тебя. У меня, в отличие от тебя, не было времени, чтобы успеть приспособиться к жизни. У меня украли сорок лет. И ты хочешь, чтобы я вот так просто смирился с этим?

Пока он кричит на нее, бесстрастный голос в кто голове произносит: «Вот это и называется — сорваться».

— Нет, конечно, нет, — говорит она. — Прости.

Он видит, что она плачет. «О Боже, — думает он. — Вот я и довел ее до слез».

Он обнимает ее и крепко прижимает к себе.

— Извини. Я не хотел кричать на тебя. Ты единственная, на кого я не имею права повысить голос. Прости меня.

И прежде чем она успевает ответить, он целует ее. В губы. Долгим и глубоким поцелуем. Совсем не так, как целуют свою бабушку.

Она позволяет это себе на несколько секунд, потом отталкивает его.

— Они смотрят на нас. — Она кивает в сторону пожилой пары.

— Мне плевать.

— А мне нет, — с упреком произносит она.

Он делает шаг назад, разворачивается и идет напрямик через кладбище к могиле Уолтера. Он даже не оглядывается посмотреть, идет ли она следом.