— Полушка? — уточнил Асаф Аристархович.

— Она самая? Мало? — очень вежливо поинтересовался император. Не знаю, что почувствовал купчик, но внезапно как-то подобрался еще больше, став похожим на хищную кошку — льва, после чего ответил:

— Согласен! По рукам! — и был поражен, когда в ответ регент Михаил Александрович протянул свою руку. Блинов пожал руку регента, закрепив договор. Пока еще и купцов-старообрядцев слово весило куда больше договора на бумажке.

— Видишь того полковника, он при моей персоне состоит. Покажешь ему эту монетку — получишь аудиенцию. Любую просьбу выполню, если она в моей воле будет. — сообщил Пётр купцу.

— Любую? — не поверил торгаш. — А министром меня сделаешь?

Регент в ответ протянул руку. Туда упала медная полушка.

— Как раз ищу министра продовольственной безопасности.

— Чего это? — не въехал Асаф. Пётр сам удивился, каково он это завернул… Собрался с мыслями.

— Будешь отвечать за снабжение хлебом. Всей страны. Указ о монополии на вывоз зерна за границу империи уже готов.

— Это ты меня, Ваше Императорское Величество главным по хлебу делаешь? — уточнил купец, охреневающий от открывшихся ему першпектив.

— Делаю. В девять вечера чтоб был в Зимнем. Охрана проводит. Указ будет готов.

— Тут эта, Ваше Императорское величество… Вот та мука, что под навесом — я ее рабочим Путиловского обещал. Не за деньги. За охрану. Их отряд с минуту на минуту подойти должен будет. Боялся я, что своих сил отбиться не хватит, особенно, если солдатня с запасных навалится…

— А не поспешил ли ты, герр Питер? — поинтересовался Брюс у государя, когда они отъехали от складов. — Не слишком-то эти купчики на руку чисты. Должен же знать.

— Да знаю, знаю… всё про них знаю, что в голове засело. Только на этом месте любой воровать будет![5] Но Блиновы со многими думскими на ножах, даже старообрядцами, какие-то разные секты у них. Так что будет сей воз тянуть. А сейчас народу надо дать хлеб или он власть снесет. Сам мне про это столько твердил!

— Да помню я, помню… Не лежит просто сердце к этим купчикам. Жаль, Бугров умер. Вот ему бы я точно доверился.

— Сам говорил, что нет лишних людей, есть только кадры. И от того, как мы будем их использовать — так наше дело и сладится!

— Так это не я говорил, кто-то умный, да… Нет, запамятовал, кто. — и Брюс, смущенный, сместился на фланг небольшой колонны, которая спешила к Зимнему дворцу, ставшему на время штабом контрреволюции.

[1] Тут Петру доложили неточно. Эти склады принадлежали не так давно умершему купцу Александру Петровичу Бугрову, державшему в своих руках торговлю хлебом практически по всему Поволжью. Наследника у него не осталось и теперь его склады принадлежали нескольким группам хлеботорговцев, среди которых были и Терещенки, и некоторые родственники думцев, в том числе князь Львов. И Рябушинские к этому бизнесу имели некоторое отношение, хотя, более всего косвенное, как банкиры, осуществляющие финансовое прикрытие торговых операций.

[2] Не стоит удивляться тому, что Пётр повторял расхожие в его время «мудрствования» — систематического образования он не получил, схватывал знания урывками, да и те, которые необходим были ему для решения каких-то конкретных задач. Впрочем, эта фраза дожила и до наших дней, я слышал ее во время трансляции проповеди в одном из православных монастырей в году 2010 примерно.

[3] Это имя Асаф библейское, означает «надежный», «устойчивый», впрочем, есть и арабские корни этого имени, означающие «скорбящий». Встречалось в среде старообрядцев.

[4] Вот тут Асаф Аристархович соврамши. Одна из граней торгового дома Блиновых было как раз банковская деятельность. Они даже кое-кого разорили, чтобы крепче стоять в этом деле на ногах. Так что ростовщичеством Блиновы занимались.

[5] Не совсем правда. Тот же наркомпрод Цюрупа не воровал. Правда, и в голодные обмороки не падал. Это уже миф, правда, довольно стойкий.

Глава двадцать третья

Возмущение гвардейских полков переходит в мятеж

Глава двадцать третья

В которой возмущение гвардейских полков переходит в мятеж

Петроград. Лесной корпус. Английский проспект

26 февраля 1917 года

Когда-то это считалось дальней окраиной города. Тут была так называемая Английская ферма (принадлежавшая поданному британской короны) да рядышком Спасская мыза. Именно они стали основным участком земли так называемого Лесного корпуса — места традиционного загородного отдыха петербуржцев. В конце девятнадцатого века этот район стал застраиваться многочисленными дачами, сдававшимися в аренду на короткий летний период.

В человеке, который ранним утром пробирался по Английскому проспекту, узнать известного мецената и коллекционера Сиднея Рейли было практически невозможно. Предпочитавший в обычной обстановке добротные костюмы отборного английского сукна, носивший дорогое габардиновое пальто в теплое время года и роскошную меховую шубу зимой, этот уроженец славного города Одессы сегодня выглядел словно мещанин среднего достатка. Ни пальто на рыбьем меху, ни поношенные ботинки, ни зимняя шапка не первой свежести принадлежать богатому человеку не могли. Правда, и на обитателя городских низов случайный прохожий не похож совершенно. Увы, слишком много театральщины, от которой Соломон Розенблюм (именно так звали нашего персонажа при рождении) никак не мог избавиться. Представление о нем, как о гении разведки оказалось некоторым преувеличением. С юных лет сообразительный представитель еврейской общины уяснил, что информация стоит очень дорого. И продажа ее может быть делом весьма-таки прибыльным.

А если ты в конце девятнадцатого века связан с еврейскими националистическими организациями, а через них с революционерами, то через них появляются выходы и на разведки заинтересованных государств. Заинтересованных в неких информационных услугах. Впрочем, в биографии самого Рейли всегда оставалось очень много «белых» или, скорее всего, «чёрных» пятен. Но что невозможно не отметить — он всегда работал против России: и когда «трудился» на японцев, и когда сотрудничал с представителями страны со звездно-полосатым флагом, и когда вел дела с разведслужбами империи, над которой никогда не заходило солнце. Надо признать еще несколько вещей: Шломо не был разведчиком-профессионалом, но он оказался чертовски удачливым сукиным сыном!

Ему поразительно везло по жизни, как везло и сейчас, совсем недавно, в ЭТОЙ реальности, где ему удалось не только провернуть операцию по устранению царя, но и избежать провала. Он ушел с конспиративной квартиры буквально за час до того, как туда явились люди регента, ведомые бароном Унгерном. И не только ушёл, сумел сбить со следа своих преследователей, несколько раз преображался, используя оставленную