— В Киркенесе. Во время регистрации бумажник оставил на стойке. Все деньги.

— Ну, товарищ… — мягко упрекнул пилот, собираясь вернуться в кабину. — Ну вы даете…

— Высадите в Мурманске, — придерживает его за рукав режиссер, — а я оттуда в Киркенес на машине…

— Это вам, что? Такси? Лариса, следите за порядком.

Из-за ширмы Молчанова выводит стюардесса Лариса. Возвращает пассажира обратно в кресло.

— Я деньги забыл в Киркенесе, — сообщает он мне.

— Слышал, — говорю, — как ты убивался.

— Твои-то целы?

— При мне, — хлопаю по кожаной груди. — Видишь, даже куртку не снимаю.

Молчанова это не успокоило. Уткнулся в переднее кресло, обхватив голову руками.

Подошел второй пилот. Начал подбадривать: «Мы пытаемся связаться с Киркенесом. Пока не отвечают. Теперь пробуем через мурманского диспетчера. Сколько денег было?»

— Много, — говорит Молчанов. Чуть тише называет сумму. — В черном портмоне.

— Долларов?

— Нет, крон.

Летчик прикинул сумму в долларах США. Мало? Много? По лицу не понять.

— Ладно, — обнадежил, — попробуем связаться.

Две недели назад мы с Молчановым вылетели в Норвегию. Первый раз за границу. В капстрану! До этого принимали норвежских телевизионщиков. Они снимали фильм о нашем городе. Интересовались обычаями, природой, архитектурой. Мы с режиссером помогали коллегам. Показали лучшие точки для съемок. Познакомили с интересными людьми. Угощали у себя дома. В общем, понравились друг другу. За день до отъезда иностранцы пригласили к себе в Норвегию.

— Это невозможно, — поблагодарив, честно сказали мы.

— Why not?

— Пока не съездят товарищи из обкома, исполкома, прочее руководство, нас никто не выпустит.

— Мы будем думать, — пообещали коллеги.

— Подумайте, — без энтузиазма отвечали мы и через месяц забыли о безнадежном деле.

— Надо же, не обманули! — как-то, вбежав в павильон, радостно сообщил Молчанов.

— Раз-два, раз-два, — я проверяю микрофоны. Готовлюсь вести передачу «Прогресс» о модернизации чего-то в лесу. — Раз-два. СевНИИ изобрел новые снегоступы. Раз-два… и пескоразбрасыватель. Как слышно?

— Пришел от норвегов вызов на два лица!

— Уверен, что лица не наши, — говорю. — Раз-два, раз-два.

— Приглашают нас с тобой!

— До эфира пять минут. Внимательней в павильоне! — кричат с режиссерского пульта по громкой связи.

— Кто ж нас отпустит? Сам подумай.

— Правильно мыслишь, — сбавил голос Молчанов, — я все выяснил. Бодяга тянется уже месяц.

— Какая бодяга?

— Ну, переписка с норвегами. Мне Лариска сказала (Лариса Павловна — секретарша председателя). Говорит: «Руководство желало посетить заграницу с товарищами из обкома, но норвежцы заартачились». Оказалось, стойкие ребята. Уперлись рогом. Сказали, примут вначале нас с тобой, а затем начальство. Так что готовься. Я все узнал, через месяц едем.

— Вот это прогресс в лесном хозяйстве! Тьфу-тьфу-тьфу! — чтоб не сглазить, вместе барабаним по деревянной столешнице.

— Кончайте бить по столу! — заорали с режиссерского пульта. — Микрофоны уже включены. Вы что, обалдели?

Пришлось отойти в сторону. Молчанову не терпелось тут же обсудить детали.

— Вояж должен быть максимально полезным, — сказал он.

— Разумеется, — соглашаюсь я.

— Подойдем к этому серьезно.

— Что ты имеешь в виду?

— Сделаем бизнес. Используем шанс на все сто.

— Понятно, — говорю, — наберем водки. Там поменяем на что-нибудь… Здесь продадим…

— Купим еще больше водки, — передразнил Молчанов. — Мелко плаваешь, Серж, — лицо режиссера посерьезнело.

— Есть идея — организовать совместное предприятие. Слышал, как Абрамчик внезапно поднялся? (Был у нас общий знакомый, талантливый капитан угрозыска.)

— Поднялся? Разбогател, что ли? Говори по-русски.

— Что же еще?

— Каким образом? Неужели, — говорю, — подался в ГАИ? Он же матерый сыскарь.

— Был милиционер, — сказал Молчанов, — а стал миллионер. Полгода как уволился. Взял кредит, закупил вагон пиломатериалов и отправился с ними на Украину. Там поменял доски на вагон сахара.

— Нагнал самогонки…

— Подожди ты. Вернулся. Погнал вагон в область. Там сахара года два не видели. Начал менять у аборигенов песок на ягоды. По-честному: килограмм на килограмм. Затоварился клюквой, морошкой, черникой, брусникой и продал все это финнам. Что в сухом остатке?

— Долги и бега. Что еще? Дай хотя бы дочитать сценарий…

— Ошибаешься. Вернул кредит и рассчитался с банком — раз, — начал загибать пальцы Молчанов. — Однокомнатная квартира вместо милицейской общаги — два. И почти новенькая «Вольво-740» в гараже — три.

— Да ну?

— Нуда.

— Надо подумать, — говорю, пытаясь сосредоточиться на тексте.

— И чего? — не уходит Молчанов.

— В смысле?

— Чего мы здесь стоим?

— А-а, — листаю последние страницы.

— Поехали к Абрамчику!

— Разумеется, — дочитываю сценарий.

— Пусть научит, как заняться делом. Не век же вкалывать за копейки. Поехали!

— Извини, у меня тут одно дельце.

— Кончайте базар. Внимание! — вновь закричали с пульта. — Даем обратный отсчет. Где ведущий программы?

— Как всегда, на месте, — отвечаю в микрофон. — Последнюю отведу, — шепчу Молчанову, — и все. Иди же. У меня — эфир.

Через неделю Молчанов организовал встречу с Абрамчиком.

— Йес, — подтвердил бывший милиционер слухи о своем внезапном обогащении. — Все так и было. Приятель из Мурманска научил. Я рискнул и не ошибся. И вы не дрейфьте, мужики. Вот я из органов ушел…

— И как?

— Жалею, конечно. Что поздно. Сейчас такое время. Перестроечное. Надо ковать железо быстро. Только вот что, — голос Абрамчика сделался официальным, — договоримся сразу. Эту тему я застолбил.

— Какую?

— Ягоды. В будущем году открою пункты для сдатчиков во всех райцентрах. Вас в партнеры…

— Мы согласны.

— Не приглашаю.

— Понятно, — говорим.

Ягоды, значит, не трогать. Ладно, пусть Абрамчик занимается. Будем искать свой путь в искусстве.

— Может, возьмемся за грибы? — наугад предложил Молчанов. За границей в лесах, поди, ничего нету.