— Тогда нам надо разменять квартиру. Я узнавал: при разъезде на равноценные по качеству и местоположению площади мы, конечно, потеряем комнату, но… тебе не придётся терпеть этот ужас, — запнувшись и заметив лёгкое недоумение на моем лице, Лёша продолжает объяснять. — То есть нашу трешку, можно разменять на две однокомнатные. Да это убытки, которые едва ли мы можем себе позволить, но это хоть какой-то выход. Других вариков у меня нет.

— Леш, ты главное не перегибай. Не лезь туда, от куда с трудом выполз. Пожалуйста!

Тепло произношу, коснувшись его руки ниже ссадин, но все равно вызвав в нем волну неодобрительной дрожи. Окончательно сникнув, не могу даже натужно улыбнуться. Выходит какая-то больная ухмылка, которая кривит рот и застывает фарфоровой маской на моем ошарашенном лице.

— Малая, не читай мне нотаций, успокойся, — примирительно произносит он. — Приготовь лучше сегодня ужин. Я зверски голоден, — Лёша отвлекается на оживший телефон и после мимолетного взгляда на него, игриво добавляет. — Кстати, у нас сегодня будут гости, так что надо бы затарить холодильник.

Марго

— Ты вроде собирался прийти не один? — удивленно, но совершенно не разочарованно интересуется Лешка, впустив гостя. Пока я стою прислонившись к двери как партизан, не решаясь выйти в прихожую, больше прислушиваясь к себе, чем к разговору вне кухни. Неприятное предчувствие разбивается вдребезги от знакомого голоса, обнажая панику, плотно сидящую под кожей весь вечер.

— Я решил, что нам сейчас полезнее чисто мужская компания, — игривая интонация перемежается со звоном, побрякивающих бутылок. Кто-то явно хорошо затарился перед приходом.

— Чисто мужской не получится, — предупреждает Леша, словно вдыхая в меня смелость, с которой я выхожу из своего укрытия.

— О-о-о, кого я вижу, — наигранно радуюсь его появлению, но в тихую смаргивая наваждение. Какие черти его сюда притащили? Неужели так быстро накувыркался с Леськой? Спасибо хоть один пришёл. — Мальчик-праздник, предпочитающий одноразовый трах, — откровенно потешаюсь, пряча покалывающие от злости ладони в карманах шорт, одолженных у Лёши. — Что-то сегодня с тебя быстро слезли. Теряешь хватку?

— Не пойму твоей реакции? — непонимающе хмыкает Максим, делая шаг навстречу, двигаясь угрожающе. — Хочешь проверить мою хватку? — холодными пальцами резво хватает за запястье, притягивая к себе одним быстрым рывком. Высекая чуть ли не искры из моих глаз от такого дикого напора и боли, что пронзает сустав, отозвавшийся характерным щелчком. — Я готов.

Он зло цедит сквозь зубы, практически и не шевеля напряжёнными губами. Выразительно прищуриваясь и внимательно оглядывая меня, насквозь прожигая сверкнувшей яростью в темно-синих глазах.

— Я вроде предупреждал?! Никаких похабных волн между вами.

— А что, я своим мажористым рылом не вышел?

Сильнее взрывается Макеев, переводя взгляд с моего слегка напуганного лица в сторону подавшего голос Лёши.

— Не утрируй, я просто не хочу чтобы Марго…

— Опоздал, — коротко перебивает Макс и следом ловко уворачивается от удара.

Для того чтобы вести равный бой, он отпускает мою руку, то и дело либо выставляя защиту, либо атакуя, но принципиально не целясь в лицо, которое без его помощи пестрит синяками да ссадинами.

— Вы оба вольтанутые. Прекратите, — кричу я, пятясь к стене, осознавая — разнимать не резонно. Дело дрянь и с каждой секундой становится, только хуже. У меня даже начинает кружиться голова, а закрыв глаза, чтобы не видеть их потасовки, я ощущаю как слабость припечатывает меня к полу. Лёгкое ощущение подташнивания сродни морской болезни, добивает меня окончательно.

— Может у тебя сотряс?

Взволновано спрашивает Лёша, но не успевает развить тему, как тут же прилетает вопрос от Макса, рассевшегося прямо на полу передо мной.

— Тебя тошнит?

— Да-а, от вас обоих тошнит, кретины, — отталкиваю ладонь, которой он решительно тянется к моему лицу. Не хватало еще меня по головке гладить с сожалением, да ещё и теми самыми руками, которые наверняка несколько часов назад тискали прелести Леси. — Помоги встать.

Намеренно игнорирую помощь Макеева, жёстко ухватившись за предложенную братом руку, выпрямляюсь неловко и иду в спальню. Лёшка укладывает меня на единственное спальное место — расправленный полуторный диван. А влажно поцеловав в висок, сбегает на кухню.

Весь остаток вечера они пьют. Вначале разговаривая на повышенных тонах, что-то бурно обсуждая, затрагивая темы денег и Лешкиных боёв, а после вовсе стихнув.

Изображать спящую даже не приходится, совсем не до этого мне. Когда Макс валится на диван вместе с пьяным Лёшкой, я успеваю вовремя отскочить на безопасное расстояние. Вклиниваться между двух парней на крошечном диване в поисках места ночлега не имеет смысла, да и слушать раскатистый храп в мои планы тоже не входит.

Я иду на кухню, движимая зверским чувством найти что-нибудь съестное, а встретив идеальную чистоту на столе, сглатываю голодные слюни. В холодильнике пусто, лишь бутылочка питьевого йогурта и несколько кусочков яблочного штруделя. Не густо, но чем богаты.

Усевшись поудобнее за стол, подобрав под себя ноги, вижу краем глаза, как появляется нарушитель не только моего уединения, но и спокойствия.

— Угостишь? — садится рядом со мной на свободный стул, кивая на тарелку с единственно оставшейся сладостью. Дёргает бровью в ответ на моё решительное нет, но не расстраиваясь, а наоборот хитро улыбаясь. — Тогда приятного.

Но пожелание становится комом посреди горла, мешая проглотить откусанный кусок, зажатого мной же пирога, от которого он всё же умудряется отломить краешек и съесть, как можно быстрее.

— Так значит ты теперь с Леськой?

Задаю вопрос из чисто женского любопытства, но при этом боюсь услышать ответ из-за того, что он может своим содержанием ковырнуть, и очень болезненно. Поднимаю голову, делая это немного нервно и закусывая щёку изнутри, готовясь услышать откровение. Но Макс, робко, почти неуверенно кивает в ответ, словно признание ему даётся с большим трудом. А может просто я сама наивно навыдумывала робость Макеева?!

— Бред какой-то, — фыркаю, непонимающе хлопая глазами. Как такое возможно от полной неприязни к Леське докатится до любовной с ней связи?

— Почему же бред?

Заметив моё негодование, оживляется, облокачивается на стол, приближаясь ко мне так близко, что дыхание, наполненное ароматом корицы и коньяка щекотно пляшет на моих губах. Гад просто издевается, или же практикует на мне элементы обольщения.

— Да потому что вы оба размениваетесь на совершенно ненужные вам отношения, — страшно признать, но укол ревности добирается до цели, вонзаясь в самую мякоть сердца, там где чудесным образом просыпаются иные чувства к Максу.