выровняла дыхание и отринула невесть откуда взявшиеся чувства на второй план. Выдохнув, она смогла-таки заглянуть в приоткрытую дверь.

В большом помещении без окон и мебели было темно. Тянуло сыростью, по каменному полу стелился жидкий сизый туман. Коленопреклонённая сиротливая фигура Аманиды замерла в центре перед небольшим напольным зеркалом, антрацитовая гладь древнего артефакта колыхалась, расходясь рябью, это был единственный предмет, который пусть немного, но освещал бледное лицо Её Величества.

– Не успела поймать. Но я сделаю это в самое ближайшее время, мой повелитель.

– Хорошая весть, потому я не буду тебя ругать за просрочку, Аманида.

Это был голос… Гедо Сурейха ещё раз острой бритвой полоснул по сердцу Лоереи. И воспоминания той, такой бесконечно далёкой жизни, мелькнули перед внутренним взором, а давно не беспокоившие, с самой смерти, шрамы вдруг противно заныли.

Глава 25

Домашние расселись за обеденным столом, и раббат Нолан негромко, но чётко выговаривая каждое слово, зачитал молитву. Я посмотрела на старика и не смогла сдержать улыбки: и как такой человек выжил и сохранил себя в гадюшнике с красивым названием "Святость"? Вот и не верь после такого в чудеса.

Вспомнилось наше знакомство со святым отцом: в тот же день, когда отбыл Ульрих Ликон, я отправилась в Друидорскую святость. Давно уж рассвело, воздух радовал свежестью и зеленью молодой листвы и травы под ногами. Горожане спешили туда-сюда, успевая перемолвиться со знакомыми парой слов, грохоча, по мостовой катили телеги, гружёные всякой всячиной, стайками проносились дети, хохоча и озорно перекрикиваясь. Но вся эта суета нисколько не коснулась святости: стоило шагнуть во внутренний дворик, и будто все звуки мигом смолкли, в деревьях, густо росших вокруг здания, пели птахи, а над кустами с цветами жужжали чёрно-жёлтые пчёлы.

– Доброе утро! – из-за угла ко мне шагнул… старец в длинном светло-сером балахоне с внушительным охрооном на груди. Убелённый сединами мужчина глядел на меня ярко-голубыми, как летнее небо, глазами, и мягко улыбался, демонстрируя целые зубы. Морщины нисколько не портили породистое лицо. Я невольно переключилась на магозрение и тут же всё поняла: раббат Нолан являлся сыном истинного и неистинного носителя магической крови, его ядро оказалось больше, чем у спасённых из лап святостей магов, матери которых были обыкновенными людьми без способностей к магии. Раббат удивлял высоким ростом и прямой спиной, без намёка на сутулость. – Ваша светлость.

– Действительно, доброе, раббат Нолан. Рада с вами наконец-то познакомиться и поблагодарить за помощь в борьбе с мором, – я вежливо склонила голову, наплевав на своё положение, – вы нам очень-очень подсобили. Спасибо.

– Что вы, леди Одри! Так поступил бы любой человек, умеющий сострадать, – мужчина шагнул ближе и мягко улыбнулся, – пройдёмте внутрь? – пригласил он.

– Да, не откажусь. Хочу с вами кое-что обсудить, уважаемый раббат.

Я пришла сюда одна, даже Лиама попросила остаться в замке и посвятить себя обучению наших новобранцев.

Если раньше мне не нравилось тут бывать, то сейчас, стоило оказаться внутри здания, я словно под другим углом на него взглянула: высокие стены украшены фресками из истории становления мира и роли в нём святых людей. Солнце пронзало узкие окна и создавало на каменном полу причудливые узоры.

В центре храма располагался алтарь, выполненный из белого камня с вкраплениями золотых нитей. На алтаре возвышалась статуя главного божества, или духа-хранителя церкви – называемый всеми просто Всевышний, в руках перед собой он держал маленькое солнце – охроон, солнечный свет падал на символ местной церкви и, преломляясь, завораживающе-таинственно мерцал, будто бы живой. Вокруг статуи горел десяток свечей, добавляя атмосферности этому месту. Я даже дыхание затаила, глядя на эту картину. Будто на контрасте, резные скамьи для прихожан были сделаны из тёмного дерева. В этот час внутри Святости никого не было, тут царили тишина, покой и приятная прохлада.

– Присядем? – предложил старец, галантно подал ладонь и помог мне устроиться на скамье, стоявшей неподалёку от алтаря.

– Тут что-то изменилось, – оглядевшись ещё раз, вслух заметила я.

– Стены недавно силами прихожан были обновлены, выкрашены в белый. И потолок.

– Ах, вон оно что! – улыбнулась я. – Стало куда лучше! Вам ещё что-то нужно? – и посмотрела в голубые глаза собеседника.

– У нас всё есть. Спасибо! – покачал головой раббат. Я внимательнее вгляделась в его спокойное лицо и медленно кивнула: да, действительно, он ничего не собирается просить.

– Раз так, то у меня к вам несколько предложений… Во-первых, расширить оконные проёмы и вставить в них стёкла, во-вторых, мне бы хотелось, чтобы при Святости начала работать школа для всех желающих научиться читать, писать и считать. При замке уже есть что-то подобное, но для неистинных, некоторых мастеровых и их подмастерьев. В-третьих, лечебница для горожан, я уже давно подобрала подходящее здание, оно неподалёку от Северных ворот, там сделали ремонт, но на том всё и застопорилось, и мне бы очень хотелось назначить вас её руководителем и скинуть на ваши крепкие плечи заботу по налаживанию всех процессов. Прошу, не отказывайтесь, всё это во благо простым людей.

– Даже обучение грамоте? – всё это время раббат меня не перебивал, кивая в такт словам. – Умным человеком сложнее управлять, вы понимаете это? В его голове станут возникать мысли, порой бунтарские, – и замолчал, ожидая моей реакции.

– Восстания и без всякого образования могут вспыхнуть, если человек не приучен думать, а потом делать, – широко улыбнулась я. – Мы же покажем им совсем другой мир, дадим в руки работающие инструменты, перед моими людьми откроются новые горизонты, например, сын гончара не захочет жечь горшки, но может стать ювелирных дел мастером, которому не будет равных. Или гениальным музыкантом. Вы меня понимаете?

Лицо собеседника будто разгладилось, и Нолан наконец-то улыбнулся:

– Вы первая, кто высказал вслух мысли созвучные с моими. Но все мои начинания в эту сторону пресекались теми, кто выше. Правда, некоторые я всё же смог протолкнуть, например, лечебницу при Ромейской святости.

– Так это ваш проект? – притворилась, что не знаю.

– Проект?

– Дело, направленное на создание чего-то уникального.

– Да-да, оно самое, половину жизни этому посвятил, – закивал раббат. – Только результатами этой работы в основном пользуются богатые люди, – он устало потёр переносицу. – Но я всё же нашёл обходные пути, чтобы лечебницей могли пользоваться и простые смертные.

– Так вы работали с неистинными? Что заключены в подземельях Ромейской святости? – спросила я. – Те же чудодейственные настойки выходили из-под их рук.

– Поверьте, с ними обращались очень хорошо, я позаботился, чтобы моих учеников сытно кормили, тепло одевали, давали, насколько это возможно, свободу передвижения… – он говорил, а я видела тоску в этих