Покойного уложили и присыпали, прощание закончилось. Вдова направилась домой рыдать, остальные тоже начали разъезжаться. Ахмед загрузил тучное тело в длинный черный лимузин, четверо нукеров из личной охраны прыгнули в джип, колонна тронулась. Он нажал на кнопку, отгораживающее салон от переднего сиденья, стекло поднялось. Тагиров закурил и принялся мрачно смотреть в окно. Настроение было премерзкое, и вовсе не из-за смерти Лечи, на него как раз-то было глубоко плевать. Просто он никак не мог взять в толк, кому и почему, черт подери, понадобилось валить этого трепача и пустозвона. Происходило что-то странное и насквозь непонятное, а непоняток он с давних пор не переносил.

На выезде из городка джип и следовавший за ним лимузин обогнали двое жандармов на мотоциклах, проскочили мимо них, как стоячих, и унеслись дальше.

— Во менты летят, — негромко заметил шофер лимузина.

— Чтоб они поразбивались, козлы, — от всей души пожелал сидящий рядом личный телохранитель.

Так как один из них был чеченцем, а второй даргинцем, этот содержательный разговор происходил на ненавидимом обоими русском.

Идущий впереди джип вдруг начал притормаживать.

— Что такое? — удивился водитель, проехал еще немного и сам увидел, что такое происходит.

Два замерших у обочины полицейских мотоцикла и один блюститель порядка со светящимся в сумерках жезлом.

— Менты, не видишь, что ли? — вздохнул охранник.

— Интересно, где второй? — водитель нажал на тормоз, лимузин остановился.

— В кустах, где же еще, — догадался охранник. — Сидит и срет.

Стройный, подтянутый жандарм в ловко сидящей темной форме обошел джип, приблизился к лимузину и остановился к машине охраны спиной, лицом к переднему левому окошку. Требовательно постучал жезлом по стеклу. Водитель вздохнул и нажал на кнопку, стекло поползло вниз. Полицейский приложил руку в перчатке к шлему и что-то быстро проговорил.

— Че? — недоуменно спросил водитель и развел руками. — Я не понял.

Вместо ответа жандарм выстрелил с левой в грудь охраннику, потом в живот водителю, выстрелы прозвучали совсем негромко, достал из кармана небольшую, размером с сигаретную пачку, коробку, нажал на кнопку на панели и забросил в кабину. Еще раз откозырял, развернулся и пошел назад.

— Э, чего стоим? — Ахмед треснул кулаком в перегородку. — Поехали.

Ехать, впрочем, никуда не пришлось, все находящиеся в обоих авто уже приехали, просто еще об этом не догадались.

Сделав несколько шагов в сторону, жандарм вдруг рыбкой нырнул в придорожную канаву. В это же самое время из-за придорожных кустов громыхнуло, джип подпрыгнул. Прогремел взрыв, полетели в разные стороны осколки.

Перед тем, как сработало заброшенное в лимузин устройство и всех находящихся там разнесло в крупу, Ахмед, наконец, понял, кому было нужно убивать его шурина. Вернее, не кому, а зачем. Впрочем, легче от этого ему не стало.

Человек в полицейской форме выбрался из канавы и принялся отряхиваться.

— Вы где там, коллега?

— Здесь я, — второй ряженый показался из кустов. Взглядом творца осмотрел участок дороги и то, что осталось от двух автомобилей. — Хорошо, однако, горят — удовлетворенно молвил он, что интересно, опять по-русски.

— Не спорю, — отозвался его напарник и добавил: — Давай-ка валить отсюда.

Они оседлали своих стальных коней и укатили прочь, удачно разминувшись с нарядом самых настоящих полицейских. Их вызвал по телефону оказавшийся буквально через считанные минуты на месте происшествия водитель «Рено». Вызвал и дал по газам, потому что перед тем, как сесть за руль, немного переусердствовал в баре с коньяком.

То, что осталось от Ахмеда, экипажа джипа и еще двоих, хоронили в закрытых гробах, через четыре дня. На требования представителей диаспоры о выдаче тел в день смерти для совершения обряда согласно традициям ислама, последовал вежливый, но решительный ответ, что у полиции Франции тоже есть свои традиции и неплохо бы научиться их уважать. Или съехать в любую другую страну, где им «будут только рады».

Бригадный генерал и бывший министр ни от кого не зависимой Ичкерии, Руслан Гайсумов на похороны ехать не хотел и это очень мягко сказано. Страшно этого не желал, понимая, что как только покинет свой превращенный в неприступную крепость дом в горах, так сразу же станет мишенью. Но Тагиров, мало того, что принадлежал к его тейпу, так еще и являлся двоюродным братом. По законам шариата единственной уважительной причиной для неявки на похороны родственника может быть только смерть, а Руслан, как раз был жив и достаточно неплохо себя чувствовал. Хотя, сильно психовал и, если честно, изрядно боялся. Одно дело сражаться с неверными на своем уровне, то есть отдавать приказы и рассылать директивы, совершенно другое — подставляться самому. Делать это Руслану очень не хотелось. И, вообще, не всегда стоит принимать на веру громкие заявления бородатых дядей о том, как они легко и с радостью отдадут жизнь за… Бла-бла-бла, те, кто хотели отдать жизни, давно уже это сделали, оставшиеся факт земного существования ценят и меньше всего хотят в рай к пышногрудым красавицам. У них и в этом мире баб хоть завались…

Так что ехать все равно пришлось. Ну не требовать же, в самом деле, чтобы тело родича привезли для прощания на дом. Представители Гайсумова связались с полицией и, преодолевая исконную горскую гордость, попросили о защите. Полиция, в свою очередь, защиту пообещала, но прозрачно намекнула, что слегка устала от разборок на своей территории и еще раз напомнила о том, что где-то гордым нохчам «будут рады». Где, интересно?

К дому Гайсумова в горах вела одна-единственная, длиною чуть меньше километра, дорога. Кортеж (два джипа и микроавтобус с охраной, а также бронированный лимузин самого Руслана) прошел, вернее, прополз ее часа за полтора. Именно так войска ненавистных захватчиков преодолевали опасные участки на его малой родине. Перед колонной пешим ходом двигались двое: один с миноискателем, со специально надрессированной на поиск взрывчатки псиной на поводке — другой. Склон поверх дороги тоже со всем старанием проверяли. В горах, знаете ли, случаются камнепады, самопроизвольно или в результате взрыва.

На равнине к спустившейся колонне присоединились два полицейских автомобиля. Один занял место в голове колонны, второй в хвосте. Взревели моторы, машины с места в карьер набрали приличную скорость и понеслись, быстро, даже как-то весело и с мигалками впереди и сзади. Еще бы пару-другую мотоциклистов и хоть какой-нибудь флажок на капоте лимузина — и колонну можно было бы смело считать правительственным кортежем.

После похорон Руслан отужинал в доме покойного, где и заночевал. К себе вернулся, уже когда начало смеркаться. На сей раз на то, чтобы проехать по горной дороге, времени ушло намного меньше, потому что до возвращения хозяина ее и склон над нею, со всем старанием охраняли. Мерзнуть в горы и смотреть в оба выгнали всех: охранников, прислугу, даже повара и личного секретаря. На ночь в доме остались только обе жены хозяина, ненавидимая ими обеими молоденькая любовница, прислуга, выводок кавказских овчарок и бараны в загоне. Все они, не считая собак с баранами, провели эту ночь в одной комнате, без сна. Разошлись каждая к себе только, когда рассвело.