– Чего это они? Неужели считают, что безопаснее ночевать с волками, чем на этом месте?

Марвин пожал плечами. Генрих, тоже совершенно ничего не понимающий, уже намеревался искренне поддержать жест друга, как вдруг одна из досок, прикрывающих спуск в подвал, скрипуче приподнялась, и из-под нее появилось еще две персоны, столь же грязные и обтрепанные, как и все прочие выжившие обитатели замка. Первым из укрытия неловко вылез толстый, хромой мужчина, кривой на правый глаз. Он с натугой согнулся и протянул в провал перепачканную свежей землей ладонь, собираясь помочь выбраться наружу пожилой, полной женщине, но некромант с торжествующим криком схватил старика за шиворот:

– Ага, попался!

Одноглазый перепугано взвизгнули и зайцем забился в сильных, молодых руках. Генрих склонился к сырой, вонючей дыре, и почтительно извлек из ее глубины круглолицую, симпатичную толстушку:

– Не бойтесь мадам! Мы не причиним вам вреда. Простите моего несдержанного друга, его переполняют эмоции.

Увидев перед собой людей, неприкрыто проявляющих сочувствие, толстушка залилась слезами облегчения и повисла на шее у барона, ошеломив его сбивчивой, торопливой речью:

– Похоже, Пресветлые боги вняли нашим молитвам и послали нам двух отважных рыцарей, способных справиться с одержимой госпожой!

Де Грей осторожно разнял вцепившиеся в него женские руки, подвел незнакомку к большому камню, усадил и только после этого спросил спокойным, ласковым голосом:

– Досточтимая сударыня, прошу вас – успокойтесь, соберитесь с силами и внятно поведайте нам обо всем произошедшем в замке.

Женщина согласно кивнула, открыла рот, но вместо подробного рассказа опять жалобно заскулила и залилась горючими слезами. Жалостливый Эткин, глядя на столь необъятное горе, и сам созвучно захлюпал носом. Но на помощь несостоявшейся рассказчице вовремя пришел одноглазый толстяк:

– Уж не знаю, знакомы ли ваши милости с хозяевами нашего замка, но поскольку выглядите вы как люди благородные и родовитые, то смею вас заверить – в замке де Брен проживали дворяне, не уступающие вам ни богатством, ни знатностью.

– Я имел честь многократно слышать о воинских заслугах графа и красоте госпожи графини Антуанетты, – учтиво поклонился барон.

Старик польщено затряс жалкими остатками седых волос:

– Мои господа не только состояли в близкой дружбе с королевским домом Нарроны, но и даже вырастили саму ее светлость принцессу Ульрику де Мор. А после того, как ее младший брат Ульрих нашелся, моих хозяев в наших краях начали почитать не в пример пуще. Я то, Гийом Одноглазый, сам завсегда состоял при его светлости графе, а жена моя, Мариза, самолично вынянчила и вырастила нашу милую девочку, которую теперь иначе как спасительницей королевства и не называют!

Поняв, что сидящая перед ним чумазая оборванка и есть преданная нянюшка его строптивой возлюбленной, Генрих низко нагнулся и благодарно поцеловал красную, потрескавшуюся, покрытую ожогами руку пожилой женщины. Мариза всхлипнула и по-матерински нежно погладила черноволосую голову сильфа.

– И хорошо мы все жили, – сиплым от волнения голосом продолжил старый Гийом, – да вот пару дней назад налетело вдруг на наш несчастный замок огромное полчище всякой нечисти – демонов, горгулий и умертвий, и пожгло нас огнем беспощадным. Господин граф с сыновьями, и весь гарнизон в придачу, пали смертью храбрых – людей защищая. Графиню Антуанетту балкой обвалившейся убило, молодую хозяйку Марию демоны обесчестили и со стены сбросили, а графиня Луиза, наследником беременная, – тут лицо старика перекосило от невыносимого горя, – обгорела страшно и умерла в мучениях нечеловеческих, прямо на наших руках…

Генрих торопливо снял шляпу, желая почтить память безвинно погибших страдальцев.

– Вот однако, что я вам еще скажу, благородные судари, – старик испуганно перешел на едва слышный шепот, постоянно оглядываясь в сторону темного подвала, – похоронили мы их всех в склепе родовом, а между тем – прошлой ночью молодая графиня Луиза из гроба встала да на людей набросилась, двоих убила и кровь из них выпила… Утром же, как ни в чем не бывало – обратно в могилу улеглась!

Услышав подобные несусветные подробности, Генрих потрясенно отступил на шаг назад, споткнулся о балку и с размаху сел на землю.

– Так мы сегодня по новой гроб то ее закрыли, гвоздями заколотили и каменной плитой сверху завалили, – торопливо добавила Мариза, – но думаем, что ее это не остановит. Вот поэтому и побежали люди, как только темнеть начало…

– Это как так? – заикающимся голосом вопросил Марвин, бледнея и стуча зубами. – Сама встала что ли, без магии, без некроманта?

– Слышал я о подобном, – вмешался в беседу молчавший до этих пор дракон. – Случается такое, если вдруг в тело умершего, с каким-то недобрым умыслом, сразу после гибели – вселится один из высших демонов!

– Уж не сама ли Ринецея, случаем? – робко предположил Марвин.

– Но зачем? – с сомнением протянул Эткин.

– А вот это надобно узнать и пресечь, – Генрих бесстрашно положил руку на рукоять Гиарды. – Покараулим-ка мы, други, восход луны, да посмотрим – что из всего этого получиться!

Вышедшая из-за облаков луна обливала землю холодным, мертвенным светом. Причудливо изогнутые тени сплетались в рисунок непонятный, нечеткий, но в высшей степени зловещий. Прочно расставив ноги и опершись на эфес Гиарды, Генрих бдительно всматривался в окружающую их опасную полумглу, из последних сил сопротивляясь липким тенетам наползающего сна. Да что же это такое? Наверное, сами Пресветлые боги отвернулись от них сегодня и вздремнули, подчиняясь убаюкивающим чарам неведомой магии, казалось, так и витающей над незадачливыми демоноборцами. Эткин, прикорнувший под сенью полуразрушенной стены, вновь в полной мере воспользовался своей удивительной способностью сливаться с внешней средой и весьма достоверно изображал огромный валун, если бы не громоподобный храп, выдававший его с головой. Марвин, неловко опершись на собственные колени локтями белоснежных рук, пальцы которых так и остались сложенными в каком-то магическом пассе, умудрился задремать посередине творимого заклинания. Словно не выдержал натиска противодействующего волшебства. Да это же это такое! Генрих вздернул медленно клонящуюся на грудь голову и прислушался. Померещилось? Приснилось? Барон был готов поклясться, что не ранее чем секунду назад, его бдительный слух уловил осторожное шебуршание, раздавшееся прямо под его ногами, в глубине подземелья. И этот шум не могли производить живые обитатели замка, потому что он лично снабдил Гийома и Маризу деньгами из своих запасов и посоветовал пробираться в Силь, гарантируя что одно упоминание имени Повелителя обеспечит им теплый и радушный прием.

– Марвин! – барон бесцеремонно тряхнул друга за плечо, пытаясь разбудить. – Ты ничего не слышал?

Но вместо ответа, некромант бесчувственной колодой повалился на бок, так и не выйдя из сонного транса.

– Эткин! – громко позвал сильф, но дракон продолжал храпеть столь сладко, что становилось понятно – колдовские чары и не собираются добровольно отпускать гиганта из своих гибельных объятий.