В таком состоянии, чтобы хоть как-то развеяться, а может, и найти новых подписчиков для проекта "Стайлус", в самом конце июня 1849 года Эдгар По отправился прочитать несколько лекций в Вирджинии. Предварительно он планировал ненадолго посетить Филадельфию, однако это краткое пребывание растянулось больше чем на неделю. По овладело странное безумие, сопровождавшееся горячкой и галлюцинациями, после чего он опять тяжело запил.

Столкнувшись в Филадельфии со своим старым приятелем, гравером Джоном Сартейном, Эдгар По стал уверять, что его преследуют опасные враги, и просил бритву, чтобы сбрить усы для маскировки. Во время разговора его периодически били судороги. Прожив несколько дней у Сартейна.

По пришел в себя и заявил, что его параноидальные рассказы были лишь "результатом его собственного растревоженного воображения". Он покинул дом хорошего знакомца, но, видимо, быстро сорвался и опять запил.

Помог ему очередной филадельфийский приятель — журналист Джордж Липпард, к которому поэт заявился в одном ботинке, голодный и без денег. Но при этом, судя по всему, совершенно трезвый. Приступ безумия миновал, и Эдгар Аллан По из жалкого алкоголика вновь превратился в талантливого писателя, пусть и выглядящего разбитым и больным. Липпард собрал деньги для отправки По в Ричмонд, куда поэт и отбыл 13 июля 1849 года.

Насколько можно судить, приступ запойного пьянства на этот раз у По совпал с какой-то другой, возможно инфекционной, болезнью (сам поэт подозревал, что заразился в Филадельфии холерой). В Ричмонде он прохворал еще почти неделю, хотя не брал в рот и грамма спиртного. Придя в себя, Эдгар По начал навещать друзей и знакомых, в первую очередь — Маккензи и Талли.

Явление знаменитого земляка вызвало в Римчонде заметное оживление. Горожане обсуждали По, на его лекции ломилась публика, а в газетах публиковали приветственные статьи. Так, в "Дейли рипабликэн" было напечатано: "Мистер По — уроженец нашего города, и он вырос среди нас. Теперь он вновь здесь, у него репутация известного писателя, и он имеет право на наше внимание". Если, по некоторым сведениям, у поэта и случались запои, то они были кратковременными и не провоцировали скандалов и слухов в обществе. Один из очевидцев пребывания По в Ричмонде, Уильям У. Валентайн, позднее вспоминал, что Эдгар По казался "человеком деликатным и сердечным в общении с друзьями, но… словно бы находящимся в постоянной борьбе за самоконтроль". Другой свидетель был не настолько мрачен и позднее отмечал, что По в столице Вирджинии выглядел "неизменно веселым и довольно часто в игривом настроении".

И отчего же ему было не пребывать в приподнятом настроении? Ведь, помимо удачи в чисто литературных делах, у поэта стремительно развивался роман с Эльмирой Шелтон, "богатой и красивой вдовой, давней пассией По", как отмечал один из ее знакомых. Эдгар По настолько был уверен в успехе своих ухаживаний, что напрямую писал Марии Клемм: "Я полагаю, она любит меня больше, чем кто-либо другой. И я не могу не отвечать ей любовью. Но пока еще ничего не ясно". Эльмира в общем тоже не была против, но, как и предыдущие возлюбленные поэта, потребовала от будущего супруга полнейшего отказа от спиртного. Поэт не только легко согласился на это условие, но даже вступил в ричмондское "Общество сынов трезвости".

Впрочем, до официального бракосочетания было еще очень далеко, а По ждали кое-какие неотложные дела в Нью-Йорке и Филадельфии. (Помимо всего прочего он подрядился отредактировать сборник стихов дочери богатого фабриканта из Филадельфии Джона Лауда.) Эмоционально Эдгар По находился на подъеме и опять, как и во многие другие решающие моменты своей жизни, был преисполнен надежд на будущее. На ужине у своих хороших приятелей, семейства Талли, он заявил, что "несколько недель в обществе старых и новых друзей были самыми счастливыми за много лет". А еще По сказал, что хочет "оставить позади все неприятности и беды прошлой жизни". Ричмондская поэтесса Сьюзен Арчер Талли вспоминала про Эдгара По: "Он последним из гостей покинул наш дом. Мы стояли на верху парадной лестницы. Спустившись на несколько ступеней, он остановился и, обернувшись, еще раз приподнял шляпу в прощальном приветствии. В это самое мгновение на небе, прямо у него над головой, сверкнул яркий метеор и тотчас погас. Мы говорили об этом, смеясь; но с печалью я вспоминала об этом позднее".

Перед отъездом, 26 сентября 1849 года, поэт зашел попрощаться к Эльмире Шелтон. Позже она отмечала, что он "был очень печален и жаловался на здоровье. Я проверила пульс и обнаружила у него довольно сильный жар". А учитывая, что после поэт зашел к доктору Джону Картеру и попросил лекарство от лихорадки, можно понять, что Эдгар По был действительно болен. Непонятно только, что за недомогание им овладело, но в любом случае оно могло самым непредсказуемым образом повлиять на его и так нездоровое сердце.

27 сентября По поднялся в ричмондском порту на борт парохода до Балтимора. На балтиморский берег поэт сошел в субботу 29 сентября 1849 года и самым таинственным образом пропал. По некоторым сведениям, он сразу отправился на поезде в Филадельфию, где сильно запил. Но этой версии не подтверждает ни один из близких знакомых Эдгара По в этом крупнейшем городе Пенсильвании. Он никого не посетил, ни с кем не общался. Никто не видел и как поэт сел в обратный поезд, чтобы вернуться в Балтимор.

В любом случае Эдгар Аллан По именно в Балтиморе провел последние дни своей жизни. О нескольких сутках, сыгравших роковую роль в жизни поэта, ничего достоверно неизвестно, зато напридумано множество баек и разнообразных версий случившегося.

Самой известной среди них является история об "избирательной карусели", в общем-то достаточно распространенной практике на американских выборах девятнадцатого века. В Балтиморе в сентябре 1849 года как раз проходили выборы в законодательное собрание штата, и местные проходимцы (которых бы сейчас поименовали "политтехнологами") выискивали безработных, бездомных и пьяниц, чтобы возить их по участками, дабы те голосовали за "нужного" кандидата.

В промежутках между голосованиями подставных избирателей накачивали до невменяемого состояния спиртным и держали в комнатках при местных тавернах (так называемых "курятниках"). Вот в руки таких "организаторов" якобы тогда и попал Эдгар По, сойдя пьяным с поезда в Балтиморе. Не давая ему протрезвиться, его таскали по избирательным участкам и заставляли голосовать. А когда выборы закончились, поэта просто вышвырнули на улицу.

Есть и другие версии — об ограблении Эдгара По, о внезапном приступе начавшейся белой горячки, о сочетании ударов нескольких болезней (вроде туберкулеза и диабета), спровоцировавших скоропостижную смерть. Существуют и совсем экзотичные и фантастические варианты развития событий — вроде убийства поэта маньяком, на которого он охотился (как в недавнем американском фильме "Ворон"). Наиболее правдоподобной выглядит, как ни странно, самая прозаическая версия, которая учитывает давние проблемы Эдгара По с сердцем и кровеносными сосудами, — внезапный инфаркт или инсульт, усугубленный состоянием поэта, ослабевшего одновременно из-за лихорадки и запоя.

Как бы то ни было, судьба По прояснилась лишь 3 октября 1849 года, когда газетный типограф Джон Уокер послал записку редактору газеты "Сатэрдей визитер" Джозефу Снодграссу. Записка гласила следующее: "Уважаемый сэр! В таверне у Райана около избирательного участка четвертого округа сидит какой-то довольно обносившийся джентльмен, который называет себя Эдгаром А. По и, похоже, сильно бедствует. Он говорит, что знаком с вами, и, уверяю вас, нуждается в немедленной помощи. Ваш в поспешности Джон. У. Уокер". Райаном звали трактирщика, в чьем заведении проходило голосование, и Джозеф Снодграсс, лично знавший По, поспешил поэту на помощь.