Ах, милые. Они были достаточно неплохими людьми, эти самые его друзья, но совершенно… прозрачными… как окна в столовой зале. Ни серьезными амбициями, ни внутренним огнем они не обладали. Являясь лучшими представителями общества доранцев, они не владели по-настоящему могущественной магией. Ни один из них не мог поддерживать баланс сил в королевстве, исполняя обязанности Главного мага, а тем более носить корону Заклинателя Погоды.

На это был способен только он один. И благодарение Барле. Потому что, если сил Гара окажется недостаточно… если заклинание погоды рано или поздно его убьет, как не раз случалось в прошлом… если он не даст наследника или произведет на свет калеку, подобного себе…

Над их головами ударил гром, стекла в окнах и пустые бокалы на столе задрожали. Улыбка Джарралта погасла.

— Что это было? — грозно спросил он, поднимаясь с места.

Этьенн указала на небо за балконными дверями.

— Смотрите! Тучи!

— И молния! — добавил Тоб Бокур. Едва он произнес эти слова, как комната снова содрогнулась от раскатов грома, а от темнеющего неба к земле протянулись ослепительные бело-голубые зигзаги молний. Далекое золотое свечение Стены начало меркнуть, и вскоре его не стало видно совсем — все спряталось за пеленой дождя.

Горд Хафар встал и подошел к дверям балкона. Открыл их и высунул ладонь наружу. Посмотрел в зал через плечо.

— Начинается дождь, — сообщил он. — В воздухе им так и пахнет. Ты не говорил нам, Конройд, что Гар владеет Погодной магией. — Горд был неприятно удивлен, и слова его звучали как укор.

Дурак. Думаешь, я стану делиться с тобой секретами потому, что ты пьешь со мной вино?

— А вам и не полагалось это знать, — резко ответил он. — До несчастья вопрос о том, кто станет наследником, решен не был. Невозможно было определить, кто станет лучшим Заклинателем Погоды — Фейн или Гар, — не испытав их сначала.

Пейн Сорволд неодобрительно взглянул на него и откашлялся.

— Ты рисковал, Конройд. Закон предельно ясен. Только два человека могут одновременно владеть Погодной магией — Заклинатель Погоды и его преемник. Иначе возникает угроза еще одного раскола. Как члену Тайного Совета, тебе это должно быть известно.

Джарралт зло посмотрел на него. Внутри все кипело. Кто такой Пейн Сорволд, чтобы учить его?

— Чрезвычайные обстоятельства заставляют балансировать на грани закона. И как члену Тайного Совета, мне это хорошо известно. Кроме того, угрозу раскола создал Борн, а не я. Если бы он не настоял на законе, разрешающем иметь второго ребенка, то и вопрос о наследовании не стоял бы. Если уж ты собираешься критиковать кого-то, Пейн, то почему бы не начать с Общего Совета, который молча соглашается с…

— Общий Совет, — громко заявил Нол, и его обрюзгшие щеки покраснели, — ни с чем молча не соглашается! Мы делаем все необходимое для блага королевства. Мы действуем в соответствии с законом и с благословения Барлы!

— И почему мы спорим об этом сейчас, почти двадцать лет спустя, не могу понять! — вмешалась Линфия. — Какой смысл?

— Мы говорим о том, как Гар овладел Погодной магией, — ответил Джарралт. Он неотрывно смотрел на сгущавшиеся тучи. — Со смертью сестры он стал единственным наследником. Вопрос ясен, и закон остается в силе.

— Но хромает на одну ногу, сказал бы я, — проворчат Нол.

— Никто не хромает, дорогой, — возразила Линфия, похлопав мужа по руке. — Все нормально. Как сказал Кон, что сделано, то сделано. Только одно имеет значение: у нас есть Заклинатель Погоды, и королевство в безопасности.

Как будто в подтверждение ее слов, над их головами оглушительно загрохотал гром. Женщины завизжали. Мужчины вскрикнули. Джарралт захохотал. За открытыми стеклянными дверями с темного грозового неба как из ведра хлынул дождь.

Король Гар — Заклинатель Погоды Лура — родился.

* * *

Джарралт встал из-за стола. Подошел к дверям, ведущим на открытый балкон. Переступил порог и встал под струи дождя.

— Что ты делаешь, Конройд? — охнула испуганно Этьенн. — Не стой там, промокнешь! Всю одежду испортишь! Вернись внутрь! Конройд! Конройд, ты слышишь? Конройд!

Он не слышал ее. Не слышал и удивленных возгласов гостей. Подойдя к самому краю балкона, нависавшего над высоким шестиэтажным зданием, он вцепился в балюстраду, широко расставив руки, и обвел взглядом город. Вгляделся вдаль, за пределы стен, окружавших Дорану, в невидимый горизонт. Всюду одно и то же: дождь, дождь, дождь. Грозовые тучи затянули небо, и, казалось, навечно.

Новые облачения из шелка и парчи отяжелели от воды и давили на плечи. Струи воды стекали по рукам, груди, ногам и заливали новые башмаки. Да, Этьенн, все испорчено.

Он запрокинул голову, и напитавшая волосы вода струйками побежала за воротник. С открытыми глазами, раскрыв рот, он встречал льющиеся сверху потоки. Топил и ослеплял себя в этом чуде, которое вызвал Гар.

И каждая капля была словно ядовитая игла, уязвлявшая его плоть, кости и внутренности горечью и отчаянием. Ранившая сердце и тайные закоулки души.

Борн… ты ублюдок. Ты — ублюдок. Ты меня снова одолел.

* * *

Освободившись наконец из безжалостных объятий Погодной магии, Гар пьяно зашатался и весь в крови рухнул на пол возле карты Лура, над которой маленькие облачка поливали королевство дождем от гор до самого моря. Стеная, извиваясь и трясясь, он тем не менее смеялся.

Эшер опустился перед ним на колени.

— Это не смешно! — произнес он, дрожащим от страха голосом. — Ты маньяк! Сумасшедший! Чему ты смеешься?

Разевая рот, словно рыба, вытащенная из воды, Гар повернул к нему лицо, превратившееся в кровавую маску.

— Работает! — выдохнул он, и на губах вспузырилась кровь. — Ты видел? Работает! Я вызвал дождь! Повсюду! Фейн это никогда не удалось бы!

— Конечно, конечно, — бормотал Эшер, роясь в карманах в поисках платка. — Ты вызвал дождь и едва не изошел кровью, а еще забрал десять лет моей жизни, грязный негодяй. Лежи спокойно!

— Знаешь… это больно, — простонал Гар, пока Эшер пытался хотя бы частично очистить его лицо от крови. — Очень больно. И неописуемо! Непередаваемо! Сила. Я не знал, что такое возможно. Я даже мечтать об этом не мог. О, Эшер! Неужели тебе не жаль, что ты никогда подобного не почувствуешь? Не сможешь повелевать такой силой? Разве ты… ну, не знаю… не завидуешь? Скажи мне. Я не обижусь. Я пойму.

Эшер уставился на него. На это дрожащее, обессиленное, пронизанное болью тело.

— О да. Завидую так, что плеваться хочется.

Гар улыбнулся окровавленными губами и посмотрел в прозрачный купол, покрывающий Палату.

— Смотри, — радостно сказал он. — Смотри, что я сделал.

— Да, — ответил Эшер. С затянутого тучами неба лил дождь. Капли ударялись о прозрачное покрытие, и в Палате стоял негромкий, ровный шорох, отражавшийся от стен. — Смотрю, что ты сделал. А теперь закрой рот, а я поищу что-нибудь подходящее, чтобы хорошенько тебя отмыть. Потому что если ты вернешься в Башню в таком виде, то старая ворона наверняка заявит, что виноват я. — Потом, смягчившись, он добавил: — Твой отец мог бы гордиться тобой. И мать тоже.