губ и на какое-то время беспокойные мысли о храме, змеях и странной родне Блейка оставили Илзе.

* * *

Однако мысли эти никуда не делись и напомнили о себе утром вместе с появлением гостя, увидеть которого Илзе не ожидала вовсе. Блейк уехал с Ивом в гостиный дом, поговорить с кузеном, проследить за сборами Ирис — если, конечно, девушка действительно примет предложение возлюбленного, — и по необходимости решить вопрос с оплатой комнат. Озара только губы поджимала, наблюдая за отъездом сына, но не спорила, не возражала, не напоминала об обычной краткосрочности романтических увлечений Ива. Илзе и сама сомневалась в правильности затеи племянника. Сегодня он называет Ирис своей возлюбленной, смотрит с нежностью и восторженным юношеским обожанием, трепетно держит девушку за руку, обнимает бережно и обещает едва ли не луну с неба, однако что будет завтра? Неужели ветреный красавец из змеерожденных и впрямь женится на простой франской девушке?

Озара не верила.

И Илзе, как ни сочувствовала Ирис, в твёрдость намерений Ива тоже верила с изрядным трудом.

Вскоре после отъезда мужчин служанка сообщила о визите Северо.

Старшего сына Стене Илзе не видела со дня полёта в Менад. Разговаривать тогда они не разговаривали толком, лишь поздоровались, и за эти недели не встречались ни разу. Впрочем, от Стене тоже вестей не было. Казалось, он напрочь позабыл о франских гостях — или, предоставив Фрие возможность избрать мужчину, действительно позабыл, занявшись своими делами.

Или общался старый змей с Озарой, а сестра попросту о том не упоминала.

Илзе не стала отказываться принимать нежданного визитёра. Спустилась в гостиную, приветливо улыбнулась Северо, когда он повернулся к ней и почтительно склонил голову.

— Светлого утра, Северо.

— И тебе светлого утра, Илзе, — он отрицательно покачал головой, заметив, как она обернулась было к служанке. — Нет-нет, Илзе, благодарю за гостеприимство и радушие, но ничего не нужно. Надеюсь, наша беседа не займёт много времени, и я не задержу тебя надолго.

Илзе кивнула Алу, и та спешно удалилась, закрыв дверь.

— Что-то случилось? — Илзе указала на диван у стены и первой прошла к нему, села. Северо пристально осмотрел гостиную, словно подозревал, что в помещении может скрываться кто-то ещё, невидимый на первый взгляд, и лишь затем последовал примеру Илзе.

— Не то чтобы случилось… я даже не уверен, имеет ли это большее значение… вероятно, тебе и без того обо всём известно.

— О чём именно мне должно быть известно?

— Илзе, — Северо пытливо посмотрел ей в лицо, — сколь хорошо ты знаешь мужчину, с которым… который сейчас с тобой?

— Блейка Рейни? — уточнила Илзе во избежание разночтений. — Достаточно хорошо. Мы… знаем друг друга ещё со времён моего пребывания во Франской империи.

— Да? — лицо Северо осталось неподвижно, в прямом взгляде не отразилось ни тени упрёка в том, что ещё недавно Илзе факт знакомства с Блейком тщательно скрывала. — Что ж… тогда, быть может, это и впрямь неважно.

— Неважно что? Коли решил рассказать о чём-то, то говори, не томи попусту.

— Как пожелаешь, — Северо на мгновение прикрыл глаза, словно перед прыжком в пропасть, и продолжил: — Буду честен, невесть откуда взявшиеся франские гости и внезапный интерес отца к ним показался мне… несколько странным.

— Разве Стене не рассказал тебе о храме, жрицах и искателях?

— Рассказал и довольно давно, хотя сестру Фрию я знаю плохо. Нам не доводилось часто встречаться ни в детстве, ни позднее, когда мы стали старше.

Все всё знали.

Кроме неё. И, вероятно, Ива, которому заботы храма не интересны в принципе.

— Накануне полёта в Менад отец предупредил, в каком качестве рассматриваются франские гости… вернее, один гость.

А ей никто и словом не обмолвился.

— Всё же я счёл их… подозрительными. Что-то в каждом из них не давало мне покоя, и я решил разузнать о них побольше.

— Не всё ли равно, если один из них мог уйти в храм навсегда, а остальные просто сопровождение, которое в случае нужды вернётся на родину?

— Всякое бывает, Илзе. Тем более речь о человеке из западного государства, прибывшего в Изумирд с весьма неопределёнными целями, но разыскивающего при том конкретный клан. Разве тебе не показалось бы подозрительным, что чужеземец ищет один клан, не связанный с храмом, но едва ему является член другого клана, с храмом связанного, как человек принимается утверждать, что его-то он и искал с самого начала и искренне желает задать свой вопрос богине. Даже в качестве искателя, готового уйти в храм, чужеземец мог принести немало неприятностей. Отец говорил, что своим приездом в Финийские земли человек разорвал все связи с прошлой жизнью и возможное его высокое положение на родине значения ныне не имеет, но… лучше удостовериться, чем слепо соглашаться со словами чужака.

— И тебе удалось что-то разузнать? — полюбопытствовала Илзе нарочито лёгким тоном.

— Удалось, — Северо вновь помедлил в несвойственной ему нерешительности. — Высокое положение фрайна Блейка Рейни подтвердилось…

Мог бы и у неё спросить, коли положение Блейка в Империи покоя не давало.

— …чего нельзя сказать о человеке, которого он называет своим кузеном. Реджинальд Рейни не фрайн, да и не Рейни вовсе. Настоящее его имя Редж Харм, он простолюдин… как это будет по-франски? Арайн?

Илзе кивнула через силу, чувствуя, как выражение вежливого интереса застывает на лице хрупкой коркой, готовой треснуть и осыпаться в любой момент.

— Последние несколько лет господин Харм жил в имперской столице, где промышлял жульничеством, воровством и участием в мелких махинациях. Его сестру, Ирис Харм, обвинили в убийстве человека…

— Ирис оправдали, — возразила Илзе.

— Не без вмешательства фрайна Рейни, — добавил Северо. — Надо полагать, девушке неслыханно повезло, раз сам придворный вельможа удостоил вниманием дело всего-навсего простолюдинки с севера. Господин Шун Кочис метис, родился и вырос на одном из Аргейских островов… там, вероятно, и разучил язык, пусть и на достаточно примитивном уровне. Позднее перебрался на континент и пару лет подвизался в портовых городах, затем уехал в столицу, где также промышлял мошенничеством. Как видишь, весьма необычная компания для государственного советника.

— Что ж, ты