Нет, Триста не будет винить себя за грубость. Она защищает своего ребенка. Она хочет сохранить сына от судьбы незаконнорожденного. О том, что ожидает такого ребенка, она сама знает достаточно хорошо. И она не собирается отступать.

– Ты прятала его от меня пять лет.

– И я бы продолжала его прятать, чтобы уберечь от той судьбы, которая была у меня. Знаешь, быть незаконнорожденной – это не подарок.

– Но ты выглядишь достойно, – отрывисто произнес он.

– Да. Недавно я стала наследницей. Это улучшило мое положение в обществе. У меня есть деньги, в моих жилах течет голубая кровь, и у меня влиятельные родственники. Потому я не боюсь, что окажусь на улице и буду голодать. Единственное, чего я боюсь, – что какой-нибудь скандал испортит жизнь моего сына и я не смогу его от этого защитить.

– Как благородно с твоей стороны, – саркастически произнес он. – Если ты хочешь, чтобы я тебя пожалел, это не сработает. Ты делала это, потому что ненавидела меня. Ты украла у меня ребенка.

– Это мой ребенок.

– Ты забыла, как он получился? – внезапно произнес Роман, уверенно шагнув вперед. – Ты забыла эти длинные, расслабленные ночи без сна, полные наслаждения и страсти? Уверяю тебя, что я их не забыл, так что если ты заявляешь на него свои права, то и я могу их заявить. Эти воспоминания не выветрились из моей памяти. Он и мой сын. Этот факт ты, похоже, совершенно забыла.

– Мне достаточно только посмотреть на него, чтобы это вспомнить, – выдохнула она, но тут же отвернулась, сожалея, что это вырвалось у нее.

– Тебе неприятно, что он на меня похож?

– Нет. – Это был честный ответ. Она не стала распространяться на эту тему дальше.

Он пересек комнату и взял свои шляпу и перчатки.

– Я хочу познакомиться с ним поближе, и если ты сможешь ему дать понять, кто я, как-нибудь деликатно, я был бы тебе очень признателен. Я не хочу, чтобы на меня смотрели исподлобья. Я его отец, и однажды он должен об этом узнать.

Сколько повелительности было в его голосе! Однако Триста знала его достаточно хорошо и помнила, что Роман напускал на себя важность, когда был в себе не уверен. Степень его высокомерия была тем выше, чем неувереннее он себя чувствовал.

– Мне нужно какое-то время, – сказала она.

– У тебя есть неделя. – Он натянул перчатки. – Я был без него достаточно долго.

– Что ты намерен сделать?

Роман помолчал.

– Пока точно не могу сказать. Я лучше знаю то, что не намерен. А не намерен я быть посторонним для собственного сына. Когда я приду в следующий раз, мы обсудим его образование и другие вопросы.

– Я уже позаботилась об этом. Его учитель...

– Но ты теперь принимаешь решения не одна, не так ли? – Он изобразил на лице улыбку. – Я дам ему деньги на карманные расходы. Мои адвокаты свяжутся с тобой по этому поводу.

– В этом нет необходимости, – возразила она, но он направил на нее такой взгляд, что слова застряли у нее в горле.

Взяв шляпу, он направился к выходу, но в дверях внезапно остановился. Не оборачиваясь, он спросил более мягко:

– Ты думала... что я не захочу его?

– Тогда было все другое, а я была... молодая, глупая, наивная, испуганная.

Она не извинялась. Она не стала вдаваться в объяснения... Но у нее словно само вырвалось:

– Что еще я могла тогда сделать? Стать любовницей, как ты этого хотел? Тогда бы все знали, что он незаконнорожденный ребенок. Этого я не хотела. Ты знаешь достаточно хорошо, чем это было бы для меня.

– Ты всегда чувствовала бы себя в Уайтторне в безопасности.

– Нет, Роман, не думаю, что ты бы дал мне то, что мне было нужно. Ты должен был жениться, у тебя была бы жена, от которой ты мог иметь детей. Это было невыносимо, и я подумала, что для Эндрю лучше всего, если я уйду.

– А когда ты встретила меня в Лондоне? Ты прятала его от меня все время.

Вздохнув, она с сожалением покачала головой:

– Я думала сказать тебе. В самом деле думала. Но это не такая простая вещь.

Он неопределенно кивнул. Тем не менее это был знак, что он принял объяснение. Потом Роман посмотрел на нее, но глаза его были недобрыми.

– Я привык думать, что я знаю тебя, и был уверен, что ты не будешь меня обманывать. Это была ошибка. Похоже, я был не прав. Ты прекрасная лгунья.

И только после этого он ушел. Триста же продолжала стоять как вкопанная, испытывая небывалую тяжесть на сердце.

Утро было чудесным. Сидя с Мэй и Люси на залитой солнцем застекленной веранде, Триста рассказывала о визите Романа. От переживаний ее одолела нервная икота.

– Как ты думаешь, откуда он узнал о мальчике? – спросила Люси.

Триста вздохнула:

– Скрывать что-либо всегда трудно. Он мог узнать правду многими путями. Роман не захочет, чтобы его родная кровь была вдали от него. Боюсь, что мои попытки скрыть Эндрю он мог как-то неверно истолковать. Я очень неуклюже изворачивалась, когда он спросил о капитане... Мне следовало рассказать то, что было на самом деле...

Протянув руку, Мэй сжала ее запястье:

– Ты знаешь, что у меня есть некоторое влияние. Он всего лишь лорд, а не повелитель этого города.

– Нет. Я этого не хочу. В конце концов, он прав, верно? Ты сама сказала, что мне нужно было ему все рассказать.

– Возможно, ты бы так и сделала со временем.

Триста подумала. Да, пожалуй. То, что Роман сам все узнал, даже принесло ей какое-то облегчение. Все худшее уже позади, и теперь надо думать, как жить в сложившейся ситуации.

– Наверное, он будет очень внимателен к Эндрю, – сказала она, – хотя мальчик и настроен против него. Не знаю почему.

– О дорогая! Он просто не любит человека, который тебя расстраивает.

– Ты же знаешь, какой он, – добавила Люси.

– Конечно. – Триста протяжно вздохнула. – Без сомнения, он унаследовал упрямство от Романа.

Люси и Мэй обменялись взглядами. Заметив это, Триста требовательно спросила:

– Что вы хотите сказать?

– Возможно, эту черту он получил от тебя, – рассмеялась Люси. – Ты упряма... ну, как баран.

– Мне приходится такой быть, – попыталась оправдаться Триста.

– Может быть, – дипломатично вставила леди Мэй. – Вопрос это спорный. Никто не скажет, что ты не заботишься об Эндрю. Мы тоже любим его и хотим, чтобы он был в безопасности, счастлив и чтобы его ждало хорошее будущее. Вот об этом и стоит поговорить. Ты знаешь, Триста, что собирается предпринять лорд Эйлсгарт?