Затем граф позвонил Джордано и Эмилии и тоже пригласил их в Нью-Йорк.

В общем Лючию, когда муж привез ее из родильного дома, ожидала в квартире целая делегация. Все наперебой бросились поздравлять счастливую мать и рассматривать крошек, завернутых в голубые одеяльца. Мнение было единодушным: Бруно да и только!

— Тише, тише, не разбудите малышей, — испугалась Лючия и вместе с мужем направилась в детскую.

— А их кормить не пора? — заботливо спросил новоиспеченный папаша.

— Часа через два, — ответила жена, и супруги возвратились к гостям.

За праздничным столом Лючия и Бруно принимали поздравления и подарки. Провозглашались тосты за здоровье и счастье родителей, за наследников рода Валенсо.

Вконец растроганный хозяин вынул из пиджака узкую бархатную коробочку, извлек оттуда бриллиантовое ожерелье и украсил им нежную шейку жены. Все дружно зааплодировали, а у Лючии от волнения выступили слезы.

Когда супруги, разместив гостей, остались наконец одни, граф мягко взял жену за подбородок и повернул лицом к себе. Мгновение, которое длилось бесконечно, они просто смотрели друг на друга. Мысли о любви проносились в сознании Лючии, и она читала ответ в глазах Бруно. Но чувства мужчины и женщины были настолько глубоки, что не находилось слов, чтобы выразить их. Они теснее прижались друг к другу и обменялись обжигающими поцелуями.

— Знаешь, как я соскучился? — прошептал Бруно на ухо жене.

Ощущение его прерывистого дыхания на чувствительной мочке вызвало волнующий трепет вдоль спины.

— Не больше, чем я мечтала обнять тебя, — тихо ответила Лючия.

Валенсо снова прижался к ее губам.

— Раз уж я поцеловал тебя, то вряд ли смогу остановиться, — улыбнулся он.

— Между прочим, это приводит к проблемам, — сказала Лючия, думая о наследниках.

— Пусть будет побольше таких проблем, — промолвил муж, догадавшись о ее мыслях, и по его загоревшемуся взгляду Лючия поняла, как сильно Бруно желает ее. Темные глаза с вспыхнувшими, словно топазы, искорками давали страстное согласие…

КОНЕЦ.