— Тихо, — шепчет он, наклоняясь, к ее уху. — Конечно ты сделаешь. Все, что я хочу, Эль. — мужские ладони нежно поглаживают хрупкие трясущиеся плечи. — И мне не нужен для этого ремень. Видишь, я даже не держу его, — он выпрямляется, увлекая Элинор за собой, обхватывая обеими руками. Прижавшись щекой к щеке, Кристофер успокаивающе качает Лин в своих крепких объятиях. И она невольно расслабляется от этой неожиданной сокрушительной нежности. — Ты же меня знаешь, я не извращенец, Эль. Чего ты так испугалась, глупая?

— Я подумала, что ты решил задушить меня, — жалобно всхлипывает Элинор, а он хрипло смеется, покрывая быстрыми поцелуями тонкую шею, на которой все еще болтается его ремень. — Мне это не нравится, Крис. Убери его.

— Раньше нравилось, Эль.

— Я не помню, — она нервно мотает головой. — Не помню.

— Не помнишь, — эхом повторяет Крис, и что-то в его тоне подсказывает Лин, что муж ей не поверил. Однако он выполняет просьбу, снимает ремень, бросая его на пол. — Все, Эль. Его больше нет.

— Спасибо. Спасибо, Крис, — горячечно шепчет Лин, интуитивно чувствуя, что предотвратила что-то по-настоящему страшное. Развернувшись в его руках, она тянется к плотно сжатым губам. Целует сама, жарко, неистово, глядя в непроницаемые темные кратеры. На ее ресницах дрожат слезы, а она целует его, как безумная, пьянея, вспыхивая, как зажжённая спичка. Не думая, не анализируя, не ища причин и оправданий, но точно зная, что именно это она должна сейчас сделать. Растопить лед, задобрить свое красивое чудовище, соблазнить мужчину.

— Закрой глаза, Эль, — шепчет он. Просит, а не приказывает.

— Все, что хочешь, Крис, — опуская ресницы, отвечает Элинор. Подхватив жену за бёдра, он поднимает ее над полом и несет в неизвестность. Она считает шаги, обхватив мужа ногами и плотно сомкнув веки. Раз, два три… Лопатки Элинор упираются в стену. Она распахивает ресницы, наталкиваясь на черный пугающий взгляд.

— Ты снова не слушаешься, — стиснув челюсть, констатирует Кристофер, резко спуская ее на ноги и разворачивая к себе спиной.

Позиция «стоя» явно у него в приоритете, и начинать он предпочитает именно с нее. От мысли, что ее ждет дальше, низ живота вспыхивает от дикого желания. Животное страшное чувство циркулирует в каждой клетке, отключая разум. Так ярко, всепоглощающе и остро никогда не было. Даже в самом начале, когда она только открыла для себя мир оргазмов. Крис был потрясающим любовником, но она не испытывала и доли тех ощущений, что обрушились на нее сейчас.

— Не смей сравнивать, — снова врывается в неозвученные мысли Крис. Как всегда, без стука и предупреждения.

Горячие ладони обхватывают ее задницу, дергают назад, тут же расстегивая молнию на своих брюках.

— Держись за стену, — от звука его низкого вибрирующего голоса подкашиваются ноги. — Держись, Эль! — приказывает Крис.

Страх и возбуждение — адский коктейль, который она пьет огромными глотками и никак не может утолить жажду.

Все только начинается…

— Держись, твою мать!

Лин подчиняется, наклоняется вперед, упираясь ладонями в стену. Все ее тело пронзают болезненные спазмы, между ног бесстыдно мокро и невыносимо пусто.

— Боже, ­­— шумно вдыхает, почувствовав ягодицами каменную эрекцию.

— Это не мое имя, — ухмыляется он, задирая повыше подол платья, потираясь горячей головкой о ее задницу. Тяжёлое дыхание путается в волосках на ее затылке, кожа плеч и шеи горит в тех местах, куда жалят его безжалостные губы. Лин всхлипывает, начиная тоже двигаться, прогибаясь, подстраиваясь, выпрашивая…

— Я же говорил, что ты любишь просить, — хрипло смеется Кристофер, посылая высоковольтный ток по ее венам. — Хочешь, чтобы тебя вы@бали, Эль? Или просто отымели?

— Мне все равно,­ — задыхаясь стонет Лин. Его член упирается в мокрый вход, вынуждая мышцы влагалища сжиматься и пульсировать.

— Тогда выбираю я, — лизнув бешено бьющуюся вену на ее шее, чувственно шепчет Крис. — Раздвинь ноги, Эль.

Она быстро выполняет. Так и неснятые до конца трусики врезаются в кожу, но ей плевать на неудобства и дискомфорт. Внутри все горит, бедра дрожат, по внутренней стороне течет липкая влага.

— Послушная девочка, — приглушенно хвалит Крис, — и мокрая, как шлюха, — входит быстро и во всю глубину. Запустив руку в густые длинные волосы, грубо накручивает на ладонь, как в дешевых порнофильмах. Его орган, как взбесившийся поршень, вбивается в нее снизу, нанизывая, как трепыхающуюся бабочку.

— Испорченная девочка, которой все равно, @бут ее или имеют, — Крис грубо оттягивает ее голову назад. Больно и горячо. Услышанные слова должны вызывать отторжение, но они возбуждают. — Много траха не бывает, да, Эль?

Бывает, хочется крикнуть ей. Заткнись. Остановись, продолжай.

— Да, — протяжный стон срывается с искусанных женских губ. От пошлых шлепков плоти звенит в ушах. Ритмичные толчки усиливаются, бросая ее в пылающую бездну.

— Так, Эль. Громче, никто не услышит. — он обхватывает ее бедра, входя под другим углом, и продолжает исступлённо таранить выгнувшееся, словно натянутая тетива, тело. — Никто не узнает, как громко ты умеешь кричать, — его зубы прикусывают кожу на изящной шее, именно там, где пульсирует сонная артерия. Она кричит, проваливаясь в первый ослепительный оргазм. Перед глазами простирается туман, ни одной мысли в голове, только нескончаемое удовольствие, превращающее ее в обезумевшую от похоти суку, которую она не знает.

— О господи, — содрогаясь, повторяет Элинор, ломая ногти об отштукатуренную стену.

— Это. Не. Мое. Имя. — вбивает он в нее каждое слово, и она снова тонет, идет ко дну, захлёбывается, хватая воздух пересохшими губами.

— Дыши, Эль, — приказывает голос мужа, вытаскивая опьяненную оргазмом женщинуиз опустошающей эйфории, позволяя сделать спасительный вдох. Но ее жадные легкие берут слишком много, выключая защитные рычаги организма. Кислород тоже может быть ядом, как и ртуть…

Элинор возвращается в сознание очень медленно. В кабинете царит полная темнота, не раздается ни одного звука, кроме собственного тяжелого дыхания. Он снова ее бросил, отодрав, как последнюю шлюху.

— Ублюдок, — хрипит она в пустоту.

Скорчившееся на полу полностью обнаженное тело кажется чужим, липким от пота и спермы, наполненным нездоровым удовлетворением. Каждое движение вызывает боль и воспоминания об испытанном наслаждении, которого оказалось слишком много, чтобы она могла выдержать.

Черт, она и правда отключилась?

Эль нервно смеется.

— Да, детка, ты и правда такая, какой он тебя считает, — произносит Лин, пытаясь нащупать в темноте свою одежду. Ей необходим душ и чистое белье. А еще она голодная и злая, как черт.

— Ублюдок, — негодующе повторяет Эль, так и не найдя свое несчастное растерзанное платье и трусики. Поднимается на ноги и шатаясь идет к двери. Между ног безбожно саднит, и не удивительно. Крис долбился в нее как гребаный неандерталец, впервые добравшийся до женщины. Но, черт, она не чувствует отвращения, хотя, наверное, должна. В мыслях полный штиль. Внутри — черная дыра размером с сердце от осознания, что все это ей чертовски понравилось. Она кончала как заведённая, и кажется, умоляла и просила…