Ребенок был в ползунках. Он злобно посматривал на меня, посасывая пустышку. Я дал ему палец. Младенец схватил его и стал выкручивать. Я сделал ему «козу». Ребенок сплюнул пустышку на пол. Я положил его на кровать, сам сел рядом. Младенец перевернулся на живот, встал на четвереньки и пополз по одеялу.

«Может, он уже ходить умеет?» — подумал я.

Но ноги еще не держали его. Зато ползать по комнате ему понравилось. Мне пришлось ползать следом. Никогда не думал, что сидеть с ребенком так хлопотно: ни покурить, ни чай попить — ни на минуту нельзя отвлечься. На месте ребенок не сидит. Он подполз к коробке с мусором, опрокинул ее, нашел окурок и потянул его в рот. Отшлепать бы его, да сам виноват. Незачем было его к коробке подпускать.

Инга вернулась довольно быстро. В руках у нее были две наполненные продуктами холщовые сумки. Из одной выглядывало горлышко винной бутылки.

— Пошли ко мне, — сказала она. — Посидим, помянем Ленку.

— Какую Ленку? — обреченно спросил я. — Лебедеву?

Все мои планы остаться в стороне от событий, разворачивающихся вокруг убийства бывшей одноклассницы, летели в тартарары.

— Я была вчера на ее похоронах, видела тебя, но не знала, что ты — это ты. Ленка, когда рассказывала про тебя, всегда говорила только «Андрей».

Делать нечего. Я взял ребенка на руки, отер ему слюнявый рот и пошел за Ингой. По пути нам встретились девчонки со второго этажа, так что не удивлюсь, если вскоре меня запишут к этому младенцу в папаши.

Обстановка в комнате Инги отличалась от моей только детской кроваткой в углу и холодильником «Саратов», спрятанным от посторонних глаз за торец встроенного шкафа. В остальном — тот же набор казенной мебели. Даже кровать была как у меня — односпальная, с панцирной сеткой.

— Инга, холодильник же запрещено иметь, — сказал я, наблюдая, как она раскладывает продукты из сумок по полкам «Саратова».

— Я все эти жилищно-бытовые комиссии дальше порога комнаты не пропускаю, а от входа холодильник не видать. И потом, я — мать-одиночка, мне же надо где-то молоко хранить. Ты есть хочешь?

Предложение покушать, не выпить-закусить, а именно покушать, то есть посидеть за столом с полноценным ужином или обедом, означало в нашем общежитии высшую степень уважения.

— Пельмени будешь? — Не дожидаясь ответа, она взяла кастрюльку, достала из морозилки пачку магазинных пельменей и вышла на кухню.

— Мне опять с тобой сидеть? — сказал я ребенку.

Он, держась за прутья кроватки, встал и отчетливо сказал: «бяка».

Я, воспользовавшись отсутствием хозяйки, решил проверить холодильник. Как только я открыл его, младенец издал протяжный звук, словно поразился содержимому «Саратова»: тут были два куска копченой колбасы, банка красной икры, завернутый в пергамент сыр, крупнозернистый домашний творог в целлофановом пакете, молоко. В морозильной камере лежали датская курица в фирменной упаковке и бутылка водки. По сравнению с содержимым холодильника Солодова тут был Клондайк. Яйца, кстати, тоже были.

— Твоя мамаша живет не по средствам, — сказал я младенцу. Он промолчал.

Вернувшись с кухни, Инга быстро собрала на стол. Мне, как мужчине, выпала почетная обязанность откупорить бутылку и разлить водку по стопкам.

Окинув взглядом стол, я не нашел на нем никаких деликатесов. Вместо колбасной нарезки и бутербродов с икрой — пельмени из колбасного фарша, хлеб, лук и водка.

— Я думал, ты меня икрой угостишь, — с наигранной претензией сказал я.

— Вино, сыр и икра — это для любовника, он на той неделе должен приехать. Ну что, помянем Лену! Хорошая девчонка была.

Пила Инга, как мужик, одним глотком.

— Я думала подойти к тебе на похоронах, — сказала она, закусывая дымящимися пельменями, — потом смотрю, Солодов возле тебя трется, а я его, размазню, на дух не переношу. Потом Дашка стала тебе глазки строить…

— Дашка — это кто?

— Жена Вьюгина Сергея Сергеевича.

— А-а-а, — протянул я, вложив в это протягивание всю гамму охвативших меня чувств.

— Ты на меня за вчерашнее не обижайся, — перескочила она на другую тему. — Не люблю я, когда меня за доступную давалку считают. Если надо, то я себе мужика всегда найду, а вот так, среди ночи — ну его на фиг! Да и не нравишься ты мне как мужчина.

— Ладно, черт с ним, — сказал я, разливая водку. — Перед практиканткой, правда, неудобно.

— Чего тебе неудобно? Ты глупый человек, Андрюша. Если я тебя к себе не пустила, это значит, что между мной и тобой ничего не было. Ты как был свободным мужчиной, так и остался им.

— Странная, однако, логика.

— Погоди, сейчас практикантка выберет время и подкатит к тебе под благовидным предлогом. У нее не так много времени осталось. Месяц или полтора, не больше. А потом — домой! А дома мама с папой, во взрослую любовь не поиграешь.

— Ты думаешь, я ей нравлюсь? — Проект с практиканткой стал обретать новые перспективы.

— Не то слово! Она млеет, когда видит тебя. Молодая еще. Не разбирается в мужиках.

— Я вижу, ты здорово разбираешься, — недовольно возразил я.

— Андрей, я за свою жизнь мужиков повидала больше, чем у тебя зубов во рту. Меня моя мамаша под своих собутыльников с двенадцати лет подкладывала. Ты в двенадцать лет еще нецелованный мальчик был, а я уже на практике знала, как детей делают.

— Веселенькое детство у тебя было.

— Я родилась и выросла на городской свалке. Там у детей детства нет.

— Скажи, а Инга, это твое настоящее имя?

— Конечно, настоящее. На свалке любят давать детям вычурные имена. У меня брата Родриго звали. У соседей девчонка была Алиса, а сын — Леопольд. Представь: свалка, крысы бегают, бродячие собаки в стаи сбиваются, дым, смрад — и Леопольд, весь в белом!

— Я как-то прикинул, что ровно половину всех девушек, с которыми учился в школе и которых вообще знал, зовут или Лена, или Марина. Если светленькая — то Лена, если брюнетка — то Марина. Если родители ошиблись и темненькую девочку назвали Леной, то она вырастет и обязательно перекрасится.

— А у мужиков что, не то же самое, что ли? Каждый второй или Андрей, или Сергей. Кстати, практикантку Леной зовут.

— Вот-вот, она — наглядный пример моим наблюдениям, у нее осветленные волосы. У Лебедевой, кстати, тоже. Когда она в школе училась, то не была такой ярко выраженной блондинкой. Кстати, где ты с ней познакомилась?

— В «Изумрудном лесу» вместе работали.

Я с сомнением посмотрел на нее. Что Инга могла где-то работать, я допускаю, но чтобы вместе с Лебедевой? Одна — ухоженная симпатичная девица, а у другой татуировки на веках. Что-то вместе они плохо сочетаются.

Инга сделала вид, что не заметила моего скепсиса.