В назначенный день Джек сообщил, что видел в окне почтового отделения мужчину, по комплекции напоминающего Тригона, но не стал оборачиваться, чтобы получше его разглядеть, так как подозревал, что за ним установлена слежка. В ЦРУ обрадовались, что Тригон не отступил от сценария. Он показал, что жив, и можно было надеяться, что он свободен от контроля со стороны КГБ.

По счастливой случайности месяц спустя московский оперативник заметил машину Тригона, черную “Волгу” с номером МКГ 123, на условленном месте с кодовым названием “Парковка”. Тригон описал это место своему оперативнику, прежде чем уехать из Боготы в Москву. Он мог регулярно появляться на “Парковке”, не отступая от своего обычного распорядка дня. Более того, это место находилось на пути, которым многие оперативники ЦРУ добирались на работу, проезжая мимо Ленинских гор. Планов “Парковки” не рисовали, чтобы сотрудники КГБ не смогли прочитать инструкции и припарковать свою машину на месте машины Тригона. Об этом месте и нескольких других местах в КГБ могли узнать, только заставив Тригона выдать эту информацию. Хотя появление Тригона на “Парковке” не было внесено в график его контактов с нами, московское отделение ЦРУ сочло это еще одним признаком жизни.

Следующий контакт был запланирован на конец апреля: Тригон должен был подать сигнал — оставить темное пятно на конкретном столбе, чтобы его увидел оперативник, следующий на работу по своему обычному маршруту. В назначенный день оперативник не увидел пятна. Позже в тот же день несколько других офицеров проехали мимо столба, не отклоняясь от своих обычных маршрутов, и пришли к выводу, что из-за скопившегося на обочине снега Тригон, вероятно, не смог подойти к столбу достаточно близко, чтобы сделать метку, не привлекая к себе внимания.

В московском отделении ЦРУ усомнились в этом и предположили, что Тригон пометил не тот столб или неправильно понял инструкции. Как бы то ни было, не желая пропускать первую дату в графике выходов на связь, в ЦРУ решили доставить пакет на место, которое Тригон описал перед отъездом из Боготы. План этого места он привез в Москву в ручной клади, спрятав его в книгу вместе с остальными планами и инструкциями по выходу на связь. Сотрудники ЦРУ намеревались оставить в условленном месте полый бетонный брусок, положив в него секретное послание для Тригона.

При подготовке в Боготе Тригону показывали копию этого бетонного тайника с черным пятном на боку. По инструкции полагалось быстро положить брусок в портфель и принести домой, где Тригон мог разбить его молотком, а затем выбросить осколки бетона в Москву-реку. Поскольку содержимое пакета не было компрометирующим и не называло Тригона его получателем, в ЦРУ решили пойти на риск в надежде, что Тригон найдет пакет, хотя он и не подал явного сигнала. ЦРУ жаждало восстановить с ним контакт.

Чтобы подготовиться к доставке пакета Тригону, оперативники московского отделения собрались на длительное совещание. Им нужно было решить, кто выбросит пакет из машины. Маршрут доставки пакета должен был органично вписываться в географию обычных перемещений оперативника по Москве. ЦРУ вовсе не хотелось, чтобы группе наружного наблюдения, следящей за оперативником, его действия показались подозрительными или, хуже того, оперативными.

Тем вечером оперативник Джим с женой покинули посольство и отправились домой. Они проехали по мосту и повернули налево, по очень узкому “клеверному листу” на набережную. Жена Джима медленно, украдкой опустила стекло — в Москве было мало машин с электрическими стеклоподъемниками. При переброске пакетов из машины в машину счет шел на секунды, поэтому Джиму нужно было быстро принимать решения. Когда Джим вошел в поворот и бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида, чтобы оценить расстояние до машины слежки, он дал жене безмолвный сигнал выбросить пакет из окна. Она выбросила его на тротуар, прямо под невысокий, стоящий без листьев куст. Пакет приземлился идеально.

Какого бы мастерства ни добились супруги в ходе подготовки и сколько бы доставок они ни сделали в Москве, момент принятия решения перед сбросом пакета всегда был волнителен. Если бы оперативник неправильно оценил расстояние до машины слежки или если бы его жена не сумела аккуратно выбросить пакет в окно и уронила его на дорогу, о существовании пакета сразу могла узнать команда слежки. С одобрения руководителей из КГБ офицеры слежки могли даже остановить оперативника, не дав ему уехать с места происшествия.

Но в этом случае жена Джима выбросила пакет ровно так, как планировалось, и Джим нажал на газ, надеясь, что Тригон найдет послание. Обнаружив пакет, он должен был тем же вечером оставить сигнал об этом в другом условленном месте. На следующее утро другой оперативник поискал метку, но так ее и не нашел. В ЦРУ решили, что Тригон, вероятно, не забрал пакет.

Итак, возникла серьезная проблема: на улице валялся бесхозный пакет со шпионским оборудованием. Предвидя вероятность такого исхода, в пакет положили лишь то, что Тригону было нужно для возобновления контакта, то есть одноразовые блокноты и даты контактов, но ничего такого, что могло бы его скомпрометировать. Если бы сотрудники КГБ нашли пакет, они заподозрили бы, что он был адресован агенту ЦРУ, и ужесточили бы свои попытки помешать закладке новых пакетов, осуществляя пристальную, неотступную слежку за предполагаемыми оперативниками.

Через несколько дней сотрудник ЦРУ отправился на место закладки в надежде найти и забрать пакет. Вернулся он с тревожными новостями. Казалось, что все вокруг было вычищено. Но в ЦРУ уже подозревали, что произошло. Первого мая в стране отмечался праздник — Международный день коммунизма и официальный день рождения Ленина[1]. По советской традиции, в выходные накануне праздника люди выходили на улицы с метлами и лопатами, чтобы привести все в порядок. Так как закладку тайника осуществили прямо перед этими выходными, в ЦРУ решили, что пакет просто убрали вместе с мусором. Как бы ЦРУ ни хотелось надеяться на обратное, скорее всего, Тригон вообще не узнал о доставке пакета.

Итак, ЦРУ не сумело установить контакт с Тригоном в тот единственный день и на том единственном месте, которые были определены до его возвращения в Москву. Теперь нужно было отправить ему зашифрованное радиосообщение с новой датой и описанием другого, запасного тайника. Чтобы было проще, в радиосообщении Тригону велели первого числа каждого месяца ставить машину на “Парковке” — в том месте, которое не требовало описания. В сообщении говорилось, чтобы он оставлял открытой форточку на пассажирской двери, куда офицер ЦРУ просунет маленький пакет, замаскированный под автомобильный прикуриватель. Количество дешифровальных ключей в одноразовом блокноте Тригона было ограничено, поэтому ему направили очень короткое сообщение в надежде, что он поймет инструкции, даже если не углубляться в детали.

Еще одна встреча вселила в сотрудников московского отделения новую надежду. В июле вновь прибывший оперативник Майк заметил черную “Волгу”, которая остановилась рядом с ним на светофоре. Он краем глаза взглянул на нее, и ему показалось, что за рулем сидит Тригон. Когда “Волга” тронулась с места, знакомый номер машины подтвердил подозрения Майка. Эта встреча позволила нам предположить, что Тригон по-прежнему на свободе в Москве.