Денег оказалось около трехсот рублей. Костя подумал, вздохнул, и сунул их в задний карман. Решение бросить чистоплюйство больших дивидендов не принесло: с последних пяти адресов он вынес всего полторы тысячи. Приговоренные жили, как на зло, один беднее другого.

Перейдя к следующему отделению, Костя собрал все свои документы. Затем взял маленькую спортивную сумку, вытряхнул на пол какое-то тряпье и сложил в нее все, что могло пригодиться в ближайшее время: трусы, носки, белую футболку и пиджак. Спохватился про бритвенные принадлежности, но, поразмыслив, взял лишь мыло и чистое полотенце. Затем зашел на кухню и медленно, опасаясь скрипа, выдвинул верхний ящик стола. Среди вороха потемневших, донельзя сточенных ножей выбрал тот, что заприметил уже давно, – с коротким широким лезвием и увесистой ручкой из твердой пластмассы. Кроме этого он захватил засаленный брусок – с его помощью Костя планировал превратить нож для рубки мяса в приличную финку.

Проходя мимо лежащей Насти, он проверил пульс. Сон супруги был глубоким и спокойным – часа на два, как минимум.

Костя посмотрел на циферблат – начало шестого. Постоял, борясь с желанием присесть на дорожку. Сентиментально провел ладонью по стене. Нахмурился, покусал губу. Настя, школа, скупой и скучный быт – все это относилось к кому-то другому. К усатому. А дом… он был из той жизни. Дом был родным.

Константин неслышно отомкнул дверь и выскользнул на площадку. Вместе с квартирой он бросал что-то еще – важное и, в отличие от Настиных побрякушек, действительно ценное. Но иначе было нельзя. Никак.

Он пешком поднялся на последний этаж и, подергав металлическую лестницу, добрался до люка. Вместо замка в петли была продета толстая алюминиевая проволока. Константин раскрутил концы и пошевелил крышку. Из щелей посыпался песок и какая-то крошка, но люк поддался легко. Закинув сумку за спину, Костя выбрался на чердак и несколько секунд не двигался, но беспощадного «руки вверх» не последовало. На засаду опера не сподобились – либо не ожидали скорого бегства, либо поленились. Либо…

Константин невольно рассмеялся. Либо за ним никто и не следил, и все эти косые взгляды – лишь плод воображения. Но даже если и так, лучше перестраховаться. Ведь когда-нибудь за ним придут. Журналисты – уж и те подключились. Однажды они доберутся до своего «больного Е.» и поймут, что дело не в нем.

Царапая пальцы, Костя вернул крышку на место и присыпал сверху керамзитом. Округлые, похожие на неочищенный арахис, камешки скрипели и выплевывали облака пыли. Среди мусора Константин приметил черный швеллер и, ступая по нему, пересек чердачное помещение из конца в конец. Люк в противоположном углу был закрыт.

Погружая ботинки в грязный утеплитель, Костя дошел до следующей дверцы – результат тот же. Опасаясь внимания со стороны жильцов, он один раз потянул ручку на себя и, убедившись, что та не поддается, отпустил. Прежде, чем Константин разыскал незапертый люк, ему пришлось по новой обойти весь чердак. Что при этом стало с обувью и брюками, он мог лишь догадываться – в полумраке было не разобрать.

Наконец, ему удалось спуститься на лестничную клетку. Подъезд находился рядом с его собственным, но – это именно то, что требовалось, – выходил на другую сторону. Подойдя к окошку у мусоропровода, Костя старательно отряхнулся и выглянул во двор. Сквозь забрызганное стекло он разглядел изнуренные жарой кроны деревьев и несколько человеческих фигурок: две с детскими колясками, остальные – сами по себе.

Надо решаться.

На улицу он вышел, как на минное поле. Мамаши с колясками съехались вместе и о чем-то беседовали. Пара собаководов, какие-то пигалицы у качелей, дедок, собирающий пустые бутылки. Никого, даже отдаленно напоминающего мента, во дворе не было. Припаркованные машины пусты. В прогал между дальними домами виден гомонящий перекресток. Пронесло?

Он миновал пестрый от собачьих катышей газон, перешагнул через низкую лавочку и вскоре очутился у автобусной остановки. «Волга» с мохнатым талисманом не появлялась.

– Здрасьти, Константин Алексеич, – сказали за спиной.

Он рывком обернулся – две школьницы. Класс шестой. Маша и Даша, или черт их знает…

– Здравствуйте, девочки.

– А мы на концерт, Константин Алексеич. Пойдемте с нами? Ха-ха-ха…

Похоже, с географом они запанибрата. И он терпит? Может, ему нравится? Может, он…

– Уроки сделали? – Спросил Костя, придавая лицу строгость.

– Уро-оки? – Девочки дико переглянулись. – Так ведь лето. Каникулы.

Надо же так облажаться. Костя комически подвигал бровями и принужденно рассмеялся. Он уже приготовил учительское напутствие, когда снова заметил старика со стеклотарой. Дед бестолково бродил вокруг одинокой коммерческой палатки. Если рядом и валялись какие бутылки, он уже должен был их подобрать.

Метрах в двадцати от остановки у тротуара тормознула пепельная «девятка».

Маршрутное такси забрало пассажиров – всех, кроме деревенского мужичка в белой полотняной кепке.

Старик споткнулся, уронил кошелку на землю и принялся неторопливо запихивать посуду обратно.

– И что за концерт? – Константин встал между школьницами и положил руки им на плечи.

– «Кислотный дождь», и еще Тимоха, – настороженно ответила то ли Маша, то ли как-ее-звать. Испугалась, что он и правда увяжется? Вот, дурища.

– Тимоха? – Отрешенно переспросил Константин, подводя девочек к остановке.

– Певец такой. Вы не слышали?

– Представь, нет. Расскажи мне о нем.

– Константин Алексеич, нам на маршрутку не надо, – проговорила вторая, пытаясь высвободиться.

– Так быстрее будет. Ну, ты обещала про Тимоху.

– Да нам вообще в другую сторону!

– Ничего, ничего. Прокатимся.

Кремовый микроавтобус уже подъезжал. Сквозь бликующее стекло Константин разглядел, что салон наполовину пуст. Пятеро пассажиров, все – бабы.

– Не чуди, – тихо молвил деревенский, глядя куда-то в сторону. – Хочешь уйти – уходи. Детей не трогай.

Он поправил кепку, и темно-серые «Жигули», дав задний ход, приблизились к остановке. Микроавтобус негодующе гуднул, но к передней двери подскочил какой-то парень, и водитель, вывернув руль, объехал «девятку» по крутой дуге.

Их было больше, чем Костя предполагал. Оттолкнув одну из школьниц, он схватил вторую за шею и выудил из сумки нож.

– Заканчивай, – сказал мужичок. – Вот тебе тачка, садись и отваливай. Девчонку оставь.

Сидевший в «девятке» вылез из машины и позвенел ключами. Затем вставил их в замок зажигания и, прикрыв дверцу, выжидательно замер.

– Свободен, – процедил деревенский. – Только без девочки.

– Я вам не верю, – также не разжимая зубов сказал Константин. – Этот пусть отойдет подальше. А девка поедет со мной.