По углам ватмана красовались четыре рваных дыры.

– А что не в «десятку»? Из принципа?

– Школярство. Мы же не в учебке. Результат годится?

– Вполне. В учебке этому не научат. А?

Сапер улыбнулся – якобы иронично.

– Где так наблатыкался? – Спросил он. – Неужели в партии?

– В какой еще партии?

– В геологической, в какой.

Ну вот, началось. Петр скривился и принялся заряжать рожок по новой.

– Небось, на оленях тренировался? – Невинно продолжал Сапер. – Или на чукчах? Слушай! А правда, что у них принято гостям жену на ночь отдавать?

– Правда, – хмуро отозвался Петр.

– Ну и?.. Ты пробовал?

– Нет.

– Почему?

– Съездишь – узнаешь.

– А ты много раз там был?

Петр вздохнул и, отложив автомат, посмотрел ему в глаза.

– Мы договорились: никаких допросов. Что сами раскопаете, то ваше. Я вам в компанию не набивался. Не нравлюсь – до свидания.

– Ты нас устраиваешь.

Главным образом – тем, что я никто и ниоткуда, мысленно уточнил Петр.

– Хорошие стрелки с чистой анкетой на дороге не валяются, – заявил он, не отводя взгляда. – И закроем тему.

– Закроем, – согласился Сапер.

Обедали они вместе, и это было что-то новенькое.

– Маэстро велел искать с тобой контакт, – пожаловался Сапер. – Духовный, так сказать.

– Спасибо, не телесный, – буркнул Петр. – Ищи, мне-то что.

– Уже ищу, – проскрежетал он.

Сапер глотнул минералки, и она громко запузырилась у него в пищеводе. Внешние шумы, за исключением подвывавшей вентиляции, в комнату не проникали, поэтому каждый шорох одежды, каждое движение челюстей звучали ясно и отчетливо. Под потолком тихонько покачивался сплюснутый, вроде летающей тарелки, плафон. Синхронно с ним по столу ездило ярко-желтое пятно, и от этого Петру казалось, что он находится в трюме корабля.

Кто приносил еду, Петру было неизвестно, но сегодня они заранее знали, что накрывать надо на двоих. Подготовка проходила по жесткому сценарию, и теперь Петр убедился в этом окончательно. То, что он не воспринял Маэстро всерьез, ничего не значило. Люди, отловившие его в подвале, люди, владевшие такими подземельями и собиравшиеся в скором времени ликвидировать Немаляева – они… как бы это…

– А есть кто-нибудь, кто круче вас? – Ни с того ни с сего спросил Петр.

– Пока да, – невозмутимо ответил Сапер.

– Но это не надолго, да?

– Как работать будешь.

– Так я ведь не буду, – Петр сцепил руки за затылком и прогнулся назад – насколько позволяла высокая спинка. – Я в Австралию собрался. С семьей.

– Для тебя и в Австралии дело найдется.

– А если я вам все провалю?

– Тогда уж наверняка в Австралию. Все трое – в одной урне.

Сапер допил воду и, крякнув, поднялся.

– Пойдем, с тобой Маэстро говорить хочет.

В пределах бункера Петру глаза не завязывали, и все пути он давно запомнил. По коридору до развилки, потом налево, две ступеньки вверх и пять метров до бронированной двери. Остановиться и предъявить телекамере физиономию. Смешно. Как будто в бункер мог затесаться кто-то еще.

Пройдя через автоматический КПП, он преодолел прямой, упиравшийся в бойницу, участок и снова свернул – к тому помещению, куда его привезли неделю назад. Сапер, как и в первый раз, как и во все другие разы, остался снаружи. Только штурвал не задраил.

Петр сел в кресло и уставился на темный монитор. Маэстро наверняка уже был на месте, но субординация требовала паузы. Петр погрыз ноготь и выплюнул заусенец. Он не торопился.

Минуты через три экран вспыхнул. Маэстро выглядел свежим и умиротворенным. Судя по позе, он сидел нога на ногу – в его возрасте это доступно не каждому.

– С вашими родными все в порядке, – сразу же объявил он, и Петр чинно кивнул. – Идеи есть? Пора определяться.

– Ваш клиент, насколько он пунктуален?

– Наш с вами клиент, – сказал Маэстро с ударением, – меняет свой график только в экстренных случаях.

Петр достал из кармана расписание – результат длительной работы филеров. Семь листков были сплошь усеяны его собственными пометками в виде галочек, крестиков и вопросительных знаков. Александр Немаляев, там – вице-премьер, а здесь – вор в законе, был крайне занятым человеком и, по сути, человеком несчастным. Положение принуждало его к определенному образу жизни, и оно же превратило эту жизнь в подобие электрички.

Особенно Петра поразили строки во второй части четверговой страницы:

«19.00–22.0 °Cекс*

22.00–22.35 Просмотр новостей

22.35–23.05 Возвращение домой».

– Все забываю спросить, что означает эта звездочка после «секса»?

– Необязательное мероприятие, – с каменным лицом пояснил Маэстро и, внезапно рассмеявшись, добавил. – То есть если встанет.

– Три часа? – Усомнился Петр.

– Не надо понимать буквально. Под сексом имеется в виду посещение любовницы. Чем они там занимаются, нам неведомо, но охраняют их достойно.

– Так или иначе, пункты, отмеченные звездочкой, мы в расчет не принимаем. Нам нужен верняк.

– Да, – подтвердил Маэстро.

– Время, что он проводит в своем коттедже, отпадает. Если ваша карта точна…

– Согласен, согласен, – отмахнулся он. – Там все простреливается на километр.

– В московский офис тоже не полезем. В камикадзе я не нанимался. Тогда… А что, собственно, остается? Вот: «22.00–01.30 Казино».

– Это суббота, – по памяти назвал Маэстро. – Не годится. Тьма народу, и половина из них – секьюрити.

– По дороге не перехватить. Меняет маршруты, плюс броня, плюс прикрытие, плюс машина-двойник, – наугад перечислил Петр.

– И кое-что сверх того.

– Других возможностей я не вижу. Что за казино?

– «Золото нибелунгов». Место клубное.

– Закрытое, что ли?

– Не совсем. Но вас туда не пустят.

– Ну да! Ботинки за тысячу долларов, костюм за две, часы… часы у меня свои, – он повертел запястьем с золотым «Картье», – что еще? Галстук, прическа. Побриться, конечно. Кто рискнет не пустить? Если заартачатся, назову пару имен повесомее.

– Каких имен? – Оживился Маэстро.

– А какие вы мне подскажете, такие и назову. Вы же в курсе, кто этот вертеп содержит?

– Проверят. И похоронят – прямо там, между рулеткой и баром.