доберется до сердцевины… Страшно представить, чем все может кончиться.

Глаза Большого Марва метали молнии, он размахивал руками, точно ветхозаветный пророк в порыве вдохновения. Тут не просто незаконные вырубки да поиски нефти — если послушать Краузе, попахивало заговором космического масштаба. Чушь, конечно, но убежденность механика завораживала. Наткет подумал, что Краузе отчасти прав — заговор не заговор, но если все так пойдет и дальше, скоро на месте Берегового хребта останутся лишь лысые холмы, перепаханные гусеницами тягачей.

— Надо разобраться с этими рабочими, — сказал он, косясь в сторону леса.

— Толку-то с ними воевать? Все равно если бы Дороти пришла страну Бастинды и поливала из лейки мигунов. Знать бы, кто на самом деле стоит за всем этим…

Ответ на этот вопрос Наткет знал.

— Ясное дело кто — веселый баклажан!

По лицу механика скользнула тень замешательства. Вот она, месть, за полюса и заговоры! Пусть теперь сам ломает голову, а Наткет пока насладится сладким вкусом злорадства. Он выдержал паузу.

— Исследовательский консорциум Кабота, — сказал он. — У них на логотипе нарисован улыбающийся баклажан.

— А! Консорциум! Это-то я знаю. Только это ничего не значит — слово, за которым удобно прятаться. Кто такой этот Кабот?

— Понятия не имею, — пожал плечами Наткет. — Но сомневаюсь, что он мне понравится. Какой-нибудь жирный миллиардер. Таким людям всегда мало того, что у них есть. Живут ради счета в банке.

— Может быть, — покачал головой Большой Марв. — Все может быть. Странное ты выбрал время, чтобы вернуться. Хоть режь — ни за что не поверю, что это случайность. И повезет, если это только центростремительные силы…

Глава 9

День тянулся невыносимо медленно. Николь уже дважды протерла и без того блестящие столики. И лишь эта надежда еще хотя бы на одного посетителя удерживала ее от швабры. Но настенные часы отщелкивали секунды, и каждое движение стрелки отрезало от этой надежды очередной кусочек.

Уборка ее успокаивала. Не то чтобы Николь была фанатичной чистюлей, просто, занимая руки делом, освобождаешь голову. Нет лучшего времени, чтобы подумать, а подумать ей было необходимо. Нежданное, а может, напротив, долгожданное возвращение Наткета выбило ее из колеи. И у нее никак не получалось разобраться в нахлынувшей сумятице чувств.

Еще мыслям способствовало ведение бухгалтерии, но сегодня этот помощник никуда не годился. Выручку иначе чем смешной назвать было нельзя. За весь день — четыре посетителя. Какая уж тут бухгалтерия? Николь все равно старательно переписала скромные цифры в толстую тетрадь в кожаном переплете. Тетрадь она купила, когда кафе только открылось, — оптимистично толстую, в мелкую клетку. Не так давно Николь добралась до середины.

С каждым годом дела шли все хуже. И, понятно, осенью: для туристов не сезон, а для рабочих с раскопок — не тот профиль. Те ходили в кабаки у гавани, предпочитая подпольный виски. Но даже летом, когда приезжих — не протолкнуться, им с Сандрой едва удавалось наскрести денег, чтобы погасить аренду.

Из кухни, вытирая руки, вышла Сандра. Швырнув полотенце на спинку стула, она села на краешек.

— Плохой день?

— А? — встрепенулась Николь и уставилась в тетрадь.

Цифры успели обрасти причудливыми завитушками, веточками и листьями и уже были готовы распуститься цветами. Николь захлопнула тетрадь. Сделала большой глоток из чашки с остывшим кофе.

— Как всегда, — вздохнула она. — В нашем городе, чтобы заработать на кофе, надо разводить его самогоном.

Сандра усмехнулась.

— Боюсь, тем и кончится. А потом лавочку прикроют за торговлю спиртным без лицензии. Знаешь, что твой бывший вернулся?

— Бывший? — возмутилась Николь. Сандра решила, что подруга удивилась.

— Лоу, Наткет, — сказала она. — Завтракал здесь утром с какой-то девицей. Даже не поздоровался, хотя, готова поспорить, меня вспомнил. Осторожней! Разобьешь чашку — и не думай списать на производственные. Сама будешь новую покупать.

— Дай тряпку, — сказала Николь. Лужица кофе расползалась по столу, крошечной струйкой стекая на пол. Николь потерла темную кляксу на джинсах. Меньше надо думать.

Сандра перекинула ей полотенце. Сложив вдвое, Николь положила его на лужу и смотрела, как кофе причудливыми дорожками впитывается в ткань.

— Говоришь, Лоу приехал? Да еще с какой-то девицей? — невзначай спросила она.

Сандра усмехнулась, так и не попавшись на удочку.

— Маленькая такая, на мышь похожа. Нос дли-и-и-инный… А еще рыжая. Не люблю рыжих.

Николь нахмурилась.

— Ты же сама в прошлом месяце красилась в рыжий?

— И, думаешь, я себе нравилась?!

— А по мне, так тебе идет, — сказала Николь.

Сандра тяжко вздохнула.

— Я знаю. В том-то и беда…

— Ну а что с Лоу и его девицей? — Мысли носились точно стая гончих на кроличьей ферме. Домой же он пришел один? В этом Николь почти не сомневалась — если, конечно, та рыжая все время не пряталась за спиной.

— Да ничего. — Сандра выпрямилась. — Выпили кофе и разошлись. О чем они болтали, я не слушала. В следующий раз предупреждай.

Николь промолчала, пытаясь без слов сказать Сандре, что в ее возрасте подобные напоминания делать стыдно.

— Кстати, он тут книжку забыл, — сказала Сандра. — Так что, может, еще вернется.

— Какую книжку? — удивилась Николь. Впрочем, чему удивляться? Наткет с детства был рассеянным, как енот, посреди зимы разбуженный от спячки.

— Детская какая-то, посмотри под стойкой.

Николь нагнулась и нашарила среди просроченных счетов глянцевый картон обложки. «Сто новых трюков с йо-йо»? В этом весь Наткет — давно же не ребенок, а до сих пор читает литературу для младшего школьного возраста. Или же… Нет, он же говорил, что детей нет. С чего ему ее обманывать?

— Ладно, я передам, не думай.

— Эй! Вы виделись! — догадалась Сандра. — То-то я смотрю, ты весь день в облаках витаешь.

— Естественно, виделись, — язвительно сказала Николь. — Если ты забыла — я живу в его доме.

— И что теперь? Он стосковался по родному болоту и приехал тебя выселять?

— Нет, конечно. Приехал… в гости.

Сандра понимающе закивала, улыбаясь так, что Николь чуть не швырнула в нее полотенцем.

— Постой, — сказала подруга. — А твой нынешний как же?

Николь дернула плечом. И словно в ответ на ее растерянность, хлопнула входная дверь. Отлетела к стене от мощного удара ботинком и жалобно звякнула стеклом.

На пороге, раскачиваясь, стоял Калеб Сикаракис. Выглядел он ужасно: лицо раскраснелось, потный, волосы дыбом. Штаны по колено были вымазаны глиной и какой-то бурой слизью. Глядя на его грязные ботинки, Николь порадовалась, что не стала мыть полы.

— Ой! Забыла плиту выключить. — Сандра выскочила на кухню. У двери она быстро обернулась, виновато улыбаясь.

Пошатываясь, Калеб подошел к стойке. Николь отпрянула от запаха перегара.

— Виски,