В полной тишине, когда даже кресла не скрипели, господин Эйнан развязал стоявший возле него длинный футляр и вынул оттуда две клееные бумаги. Сначала расстелил одну. Макар привстал, чтобы лучше увидеть, и наткнулся на черные, свирепые глаза Эйнана.

Старинов сел, но уже до глазной боли запомнил очень точно выведенные очертания берегов, идущих от Югорского шара к Востоку. И очертания Обской губы поразили Макара своей точностью, словно их кто-то с неба рисовал.

Пока господин возился, раскатывая вторую карту, Макар опять незаметно привстал с табуретки. И хоть Эйнан принес с собой не всю карту Сибири, а только кусок до реки Енисей, Макар явно узрел «стрелку», где Иртыш впадает в Обь, и верховья Иртыша сразу заметил под надписью латиницей – CHINA. Потом приметил, что Иртыш впадает в озеро с надписью ZAISAN.

Потом граф Эссекс заехал Макару тростью в ухо, и тот очутился на полу.

– Там и сиди! – приказал граф. – Не сметь подсматривать!

– И твой ученый секретарь – врет, и царь Московский – врет, и карты их врут! – тихо и поучительно говорил господин Эйнан. – Вот вам копия карты Пири Рейса, турецкого адмирала. Он, судя по всему, срисовал их с древних арабских карт. Страна Сиберия именуется здесь Тартарией. Значит, карты древние…

– Здесь Обь впадает в залив своего имени, а значит, имеет выход к Северному морю! – обрадовался граф Саутгемптон.

– И доплыть до Китая можно, если быть капитаном, а не овсяной размазней! – этот возглас господин снабдил очень обидным для капитана Ричардсона прозвищем. – Садитесь, господа, сначала обсудим дело! Кто поплывет от имени католической церкви? Лорд Смайли?

– Прошу меня простить, господин, – лорд Смайли приподнялся и тут же сел. – Дела принца Якова Шотландского призывают меня быть возле него. И потом, мой возраст – сильное препятствие для далекого плаванья.

– Тогда в Сибирь поплывет папский легат Винченто. Должность у него посольская, значит, ему и плыть в Сибирь!

Граф Эссекса, со смешком добавил:

– Заодно и наметит, где Церковь будет ставить свои миссии.

Макар оперся плечами о стену и под звуки голосов заговорщиков, извергающих непонятные морские термины, размышлял о своем завтрашнем дне. Вспомнилась не к месту вдова Катарина, которая сегодня к вечеру будет жарить ему, Макару, рыбу. Судя по всему – не дождется сегодня Макар жареной рыбы.…

За столом заговорили о двух кораблях. Макар прислушался.

Графу Саутгемптону велено было две китобойные шхуны, построенные на верфях его отца, вывести в дальний залив, туда, где десятый год строится замок графа Эссекса. Подобрать на корабли другую команду и дооснастить шхуны запасными парусами, порохом, мушкетами, пушками и прочими припасами.

Над столом прошуршало. Господин Эйнан протянул графу Саутгемптону бумагу для Адмиралтейства на получение особых, боевых припасов.

– Две новых шхуны стоят немалых денег… – начал было говорить граф, но господин Эйнан перебил:

– Сейчас не получишь ни фартинга, ни пенса. Расчет по концу операции, дурак! Хватит, потянули с нас денег! Граф Эссекс! За вами общее руководство. Кто будет старшим в этой экспедиции?

– Капитан Ричардсон! А вторым кораблем будет командовать Артур Пекни! Это племянник его высочества, графа Мальборо!

– Когда шхуны будут готовы к выходу в море?

– Через две недели, господин!

– Отлично, капитан Ричардсон! Только не врите мне, как московский царь! При такой погоде и таком состоянии льда, когда теперь войдете в Обскую губу?

– Не могу сказать!

– Дурак! Граф Эссекс, подберите другого капитана!

– Извините, господин, но мой капитан Ричардсон прав. Говори, капитан, без утайки.

Капитан снял парик, расправил его на ручке кресла и снова надел. Заговорил медленно, но решительно:

– Шхуны новые, господин. Поэтому при начале похода надобно зайти в хороший северный норвежский порт, чтобы подконопатить борта, палубу и укрепить такелаж. Снять часть киля, укоротить рулевое перо… Придется еще взять доброй норвежской солонины в бочках. Я планирую заход для этих целей в норвежский город Тронхейм.

Макар выпрямился. Английский капитан проговорил сейчас важные сведения о корабле. Убрать заднюю часть киля и «подрубить» рулевое перо значило, что шхуны от северного берега Норвегии готовятся идти только вдоль берега Северного океана. И, если даст им ихний Бог, только по реке Оби. Короткий руль и тот же укороченный киль не дадут кораблю цепляться за отмели на реке. Правда, судно потеряет половину нынешней способности к маневру… Но не в бой же идут английские шхуны. А просто прогуляться!

Капитан закончил свою речь:

– А главное, надо обязательно поговорить с рыболовами, уже ходившими нынче в те края. Они точно опишут ледовую и погодную обстановку.

– Грамотно, – подтвердил господин Эйнан. – Но все же – когда можно выйти в реку Обь?

– В месяце мае, господин.

«Выйдешь ты в Обь в месяце мае, – злобно помыслил Макар. – В мае по реке такая ледяная шуга по реке прет, горы сворачивает. А тут твоя шхуна плывет навстречу! Дрова получишь в мае, а не шхуну!»

– Основные вопросы решены. – Господин встал, рукой подстегнул встать и Макара.

Старинов поднялся, полагая, что в плаванье возьмут и его, вроде как знающего местность проводника.

– Ты куда дел полученные тобою за лживые карты и лоции двадцать семь тысяч фунтов стерлингов, полученных от графа Эссекса, шпион московский?

Ну, всякого Макар ожидал, но чтобы на него вот так, запросто, навалили покражу денег, которых стоят три морских корабля!

– Никуда не девал, ибо не получал их! – изумился Макар. – Не получал! А карты и лоции просто подарил капитану Ричардсону за то, что тот меня спас из московской тюрьмы.

Капитан Ричардсон встал с кресла. Прокашлялся. Прогундел:

– Никто мне карт и лоций не дарил. А про эти слышал, что они графом Эссексом куплены за двадцать семь тысяч фунтов стерлингов. У кого – не знаю.

Господин Эйнан надел свою широкую шляпу, откинул портьеру позади себя и пропал за тяжелой тканью.

Граф Эссекс стукнул о паркет напольным канделябром. В заду вошли шестеро стражников в легких кирасах, с обнаженными морскими палашами.

– В Тауэр его! – приказал стражникам граф Эссекс. – Потом станем вести разбор.

Макар не упомнил, как очутился в крепких руках стражников и не видел, куда его волокут. Бешенство и беспомощность напрочь закрутили голову…

* * *

На следующий день, в воскресенье, в Лондоне ждали особого праздника, которого не одобряли ни католики, ни протестанты, – зато обожал английский народ. В тот день отмечали именины королевы Елизаветы, и по случаю такой радости в Тауэре казнили преступника, как бы вместо королевы. Детали этого древнего обряда постарались вымарать из голов подданных сами короли, но праздник остался.