Королева заменила графу квалифицированную казнь на обычное отрубание головы…

* * *

В начале октября месяца Макар Старинов и Хлыст тихо въехали в Москву на трех телегах. Падре Винченто от дороги заболел и лежал в истоме, укутанный шабольем. Стрельцы, что охраняли Спасский взвоз на Москву, потребовали было бумагу. Макар ткнул пальцем в надписи на бочках.

Старший из стрелецкого караула прочитал и спросил:

– Рыбу, что ли, послал в бочках хан Изота? Так у царя, поди, рыбы хватает…

– Шкуры послал югорский хан Изота! – громко сказал Макар. – Песца, да черную лису! Тридцать сороков!

Стоявший рядом со старшиной молодой стрелец икнул и от неожиданности уронил бердыш.

– Чего испугался? – ввязался в разговор Хлыст. – Ценного меха не видал? Иди на Югру, там насмотришься. Там песцы только что по людским головам не бегают. Радуются!

Стрелецкий старшина крякнул, спросил:

– Идти-то далеко?

– Рядом. Перекинешься через Урал, переплывешь две речки – и вот она, Югория!

Стрельцы сгрудились, намерились дальше слушать про богатства, что лежат почти рядом.

– Нас спешно государь ждет! – веско выговорил Макар. – Давай, пропускай!

* * *

В саду непеевского дома Катарина Барли ходила тихо, с опаской носила большой уже живот. Лисья шуба, накинутая на плечи, волочилась по увядающей траве. Зацепилась за торчащий корень яблони, сползла с Катарины. Нагнуться с таким животом она побоялась. Оглядывалась, кого крикнуть. Бабе рожать первый раз щекотно.

В голос залаяли здоровые, черные, приворотные кобели, обнажая жуткие клыки.

– Кого несет, суена Матрена? – крикнул на стук приворотный сторож.

– Макар Старинов желает попасть в дом! – рявкнул голос из-за высоченных дубовых ворот.

Катарина Барли, теперь уже точно – Катарина Старинова, боярыня, ойкнула и тихо осела на аккурат упавшую шубу…

* * *

Иван Васильевич, Царь Московский, князь Казанский и Астраханский, Царь Сибирский и всех земель отчич и дедич, сидел в Крестовой палате и, наклонив голову, шумно выдыхал воздух. Продышался, голову поднял.

Осип Непея и Макар Старинов опять сотворили земной полупоклон.

– А ведь я, Макар, вознамерился месяц назад тебе голову рубить. – прошелестел тихий голос царя. – Мне твоим словам, сам понимаешь, как теперь верить? Одни талдычат, что англы были в Китае и вернулись назад. Ты говоришь обратное…

Непея толкнул Макара. Тот поклонился:

– Прикажи, государь, внести дань и ввести англицкого падре, коего мы специально для тебя оставили вживе…

Царь кивнул. Осип Непея пошел, открыл дверь в палату.

Рынды неспешно занесли три бочки с мехами. За рындами мелкими шажками в палату вошел Винченто. Прошагавши до самого кресла царя, падре перекрестил его католическим уставом. Царь ухватился за посох.

– С ума сбрендил? – грозно вопросил он.

– Только чутка, – быстро ответил за падре Старинов. – А мог и помешаться головой, когда мы… ну, того…

– Не на исповеди. Говори толком! – повысил голос царь.

– Исполняли твой наказ, государь! – четко сказал Макар. – Извели англов!

– То-то мне! Священник! Эти люди правду говорят? Всех изничтожили?

Иван Васильевич, хоть и коряво, но говорил на латыни.

– Всех! – загорелся словами падре Винченто. – Всех! Антихрист на них снизошел, и они погубили добрых католиков!

– А корабли погубили? Корабли этих добрых католиков?

– Погубили. Погубили добрые английские корабли. Огнем и порохом погубили, изверги!

– Как же его теперь от нас отпускать, государь? – спросил Осип Непея. – Может, сослать его в дальний монастырь? Там его наши монахи быстро перекуют в православную веру. И православным похоронят, чтобы не замарал подлой верой нашу землю.

– Зачем его прятать, Осип? – удивился царь. – Пусть домой едет. К римскому папе. Пусть там нагонит страха. Я не смог, так пусть хоть он постращает. Отправишь его сам, я могу и забыть.

Непея кивнул рындам. Два молодца приподняли падре и вынесли вон из Крестовой палаты.

– А бочки? – спросил царь.

Макар подбежал к бочкам, ухватился было за топорик рынды. Тот шатнулся и сам вынул топорик из-за пояса. Макар показал на двойной ивовый обруч. Рында легко перерубил верхнюю вязку, поддел лезвием крышку. В палате мигом запахло острым запахом мяты и неизвестным, терпким – осенней тайги.

Макар начал доставать из бочки пласты ослепительно белых песцовых шкур. Потом не выдержал и опрокинул бочку. На ковер и прямо на колени царя хлынули четыре сотни дорогущих шкур югорских соболей.

– Эх! – крякнул Иван Васильевич. – Великую Московию я собрал! Жизни теперь не хватит, чтобы в ней…

И не договорил, задышал, отмахнул рукой.

Всех обманула и всех провела вокруг пальца королева Елизавета Первая. Весной 1603 года, когда, казалось, что теперь Испания возглавит новый поход католических стран против англиканской Англии, королева отошла в мир иной. Но оставила тайное завещание, адресованное «Королю шотландскому Якову Шестому». Это настолько насторожило всех сподвижников королевы, что они вскрыли конверт с завещанием еще до похорон Елизаветы.

Королевство Англия усопшая королева Елизавета Первая завещала – сыну Марии Стюарт, Якову Шестому! Он теперь становился королем Англии и Шотландии под именем Яков Первый!

С маленькой просьбой от усопшей – не менять суть существующих в Англии отношений англиканской и католической церквей!

Это было сущей безделицей, ибо королевство Англия стоило много дороже правила хождения или не хождения к мессе.

Для католической церкви и торговых домов Италии завещание королевы Елизаветы было нешуточным разорением! По испанским деньгам общие потери в десятилетней борьбе католиков против английской короны составили пять миллионов золотых дублонов. Боевой конь в боевой же упряжи стоил тогда всего три золотых дублона.

Яков Первый, после занятии английского трона, послал в дар московскому царю Борису Годунову роскошную карету. Годунов все правильно понял насчет добрых союзных отношений. И за один год построил вокруг Москвы мощнейшее оборонительное кольцо из шестнадцати каменных крепостей! За «царский кирпич» для этих крепостей Годунов платил деньгами, вырученными у английских купцов за югорских лисиц и соболей, посланных «ханом Изотой».