Павел чуть не выпал из седла. Ноздри у него раздувались, точно у разъяренного жеребца.

— Я действительно собирался заметить, что ты тратишь уйму времени, глазея на этих полуголых юношей.

В надежде вызвать смех окружающих он попытался придать этой сентенции тон окрашенного сарказмом юмора.

— Вы правы, ваше преосвященство. Это просто-напросто зависть, — мгновенно, без тени смущения отозвался Жуглет. — Я знаю, зависть — смертный грех, и обязательно покаюсь в нем в следующий раз, когда пойду исповедоваться. — Легчайшая тень улыбки. — Правда, я уже пропустил все сроки. А может, вашему преосвященству будет угодно оказать мне честь… если он знает местечко поблизости, потемнее и поуединеннее… где мы могли бы… ой!

Последнее было реакцией на действия Конрада, который, едва сдерживая смех, сильно хлопнул менестреля по голове.

— А верхом они уже работали? — спросила, не отводя глаз от тренирующихся оруженосцев, любовница одного из рыцарей. И доверительно улыбнулась стоящему рядом Николасу. — Обожаю смотреть, как они бросают копья в кольцо.

Павел, услышав это, лишь демонстративно вздохнул с видом снисходительного раздражения, давая тем самым понять окружающим, что ничего, кроме подобных двусмысленных замечаний, при этом дворе ждать не приходится.

— Я бы не возражал, если бы Виллем бросил копье в мое кольцо, — ухмыльнулся в ответ Николас, вызвав хихиканье некоторых дам.

Конрад метнул на своего посланца сердитый, предупреждающий взгляд, отчего тот мгновенно протрезвел. Кардинал театрально закатил глаза и закусил губу.

— Семь! — выкрикнул Виллем и, заметив, что один из юношей сделал слишком глубокий выпад, громко скомандовал: — Держи равновесие!

Он расхаживал между пятью сражающимися парами. Георг, оставшийся без напарника, совершал все движения так, будто перед ним находился воображаемый партнер. По команде Виллема все одновременно завершили упражнение. Застыв на мгновение, они привели мечи в нейтральное положение — клинок удерживался на уровне талии и направлялся почти вертикально вверх, лишь с легким наклоном.

Виллем с удовлетворением кивнул и хлопнул в ладоши, после чего опять принялся выкликать номера, но на этот раз гораздо быстрее, чем раньше. Теперь все выглядело так, будто небольшая армия в убыстренном темпе исполняет боевой танец.

— Красивое зрелище, — с чувством произнес Конрад. Это была первая реплика, хотя бы относительно обращенная к Павлу. — Сильные, здоровые, умелые тела, и все они выкладываются ради меня.

— Ты переоцениваешь себя, Конрад, — скривился Павел. — Их конечная цель — крестовый поход, и там они будут выкладываться ради нашего вечного Господа, а не просто ради какого-то преходящего государственного деятеля вроде тебя.

Несколько мгновений император удивленно смотрел на Павла, а потом сверкнул белозубой улыбкой и с размаху хлопнул брата по плечу.

— Знаешь, Павел, когда ты вроде как остришь, твое общество начинает доставлять удовольствие. Сделай одолжение, остри почаще.

С этими словами он вновь переключил все внимание на поле.

— Ничего удивительного, что древние атлеты тренировались нагишом, — сладким голосом произнесла одна из дам. — Мужчина такое красивое создание.

— Было бы неплохо, если бы придворные дамы пряли и вышивали тоже нагишом, — предложил Конрад.

— Я бы предпочел, чтобы они попрыгали тут в таком виде, — внес свою лепту Жуглет, подмигивая кучке женщин таким хитроумным способом, что каждая из них сочла непосредственным адресатом этого подмигивания именно себя.

Тренировка завершилась под рукоплескание зрителей, но оруженосцы были так напуганы реакцией Виллема на утрату сосредоточенности, что никак на этот факт не отреагировали. По сигналу Виллема они выстроились в колонну лицом к нему. Тот протянул руку, паж вручил ему меч с таким же, как и у юношей, тупым лезвием, и Виллем подал знак первому оруженосцу выйти вперед. Он сделал мощный прыжок в направлении юноши, при этом мышцы на его плечах и спине эффектно обрисовались в солнечном свете, и дамы опять захихикали. Юноша ловко парировал удар, отразил еще три выпада, отсалютовал деревянным мечом и, уступая место следующему, отошел в конец колонны.

— Это один из моих! — в восторге воскликнул Конрад. — Это Томас! Я и понятия не имел, что он так умеет.

— Может, до сегодняшнего дня и не умел, — заметил Жуглет.

— Только посмотри, как этот Виллем из Доля движется, — одобрительно произнес Конрад, игнорируя очередной приступ веселья у дам. — Я выглядел так лет десять назад. Вот она, настоящая красота.

— Если вы любитель таких вещей, тогда конечно, — безмятежно ответил Жуглет. — Я же лично предпочитаю, чтобы немного подрагивало.

Очередное подмигивание в сторону придворных дам породило новую волну молниеносных, многообещающих улыбок.

— Жуглет, — произнес Конрад, неожиданно понизив голос. — Глянь-ка осторожно поверх моего плеча. Кто-нибудь из моих людей выглядит так, будто ревнует или чувствует себя отверженным?

Жуглет, сделав вид, что потягивается, медленно повернулся, как будто пытаясь поймать порыв прохладного ветра. Павел, сидящий рядом с Конрадом, глянул прямо поверх его плеча и ответил, опередив менестреля:

— Пара таких есть.

Конрад бросил на Павла взгляд, долженствующий довести до сведения брата, как некрасиво тот себя ведет, и задумчиво улыбнулся.

— Отлично, — сказал он. — Этим по окончании тренировки и займемся.

— Чем? — хором спросили Павел и Жуглет. Конрад прошептал с оттенком предвкушения:

— Посмотрим, чего на самом деле стоит твой молодой человек.

Обратно Маркус поехал не тем путем, каким прибыл на место свидания, сделав ради предосторожности изрядный крюк. Он надеялся, что это последний раз, когда ему приходится прибегать к подобным уловкам. Следующая встреча с Имоджин произойдет в церкви. Почти все время на обратном пути он смаковал сладостные воспоминания о тех ощущениях, которые испытывал во время их близости, и вдруг его едва не затошнило от страха: он подумал, что будет, если Альфонсу придет в голову отказаться от своего обещания. Мелькнула даже мысль признаться Конраду в том, что он лишил Имоджин девственности… но нет, этого делать никак нельзя, он ведь поклялся своему повелителю, что ничего подобного не произойдет. Доверие Конрада — это практически единственная его опора в жизни. Да и зря он так разволновался — беспокоиться-то не о чем. Скоро они поженятся, и тогда уже не будет важно, когда они впервые были вместе.

Поднимаясь на холм, с которого открывался вид на тренировочное поле, он увидел, что занятия только что закончились и что в числе зрителей сам император. Рихард из Майнца, один из самых выдающихся рыцарей Конрада, устало покидал поле. Маркус решил, что сегодня именно он надзирал за тренировкой оруженосцев, хотя обычно до таких вещей не снисходил. Несколько утомленных, запыленных молодых оруженосцев оттачивали свое боевое мастерство. Среди них Маркус с удивлением заметил Виллема из Доля, на голову возвышающегося над остальными. Он был одет в ничем не примечательную льняную тунику — и все равно бросалось в глаза, насколько рыцарь молод и чертовски хорош собой. Но устал он, по-видимому, больше других. Спешившись, Маркус повел свою кобылу к южному краю поля, где тренирующиеся поили лошадей, и жестом подозвал молодого прыщавого блондина — насколько он помнил, оруженосца Виллема. Юноша мыл самого крупного жеребца.