class="p1">Это была не просто хорошая песня, это была отличная песня, но также и сексуальная.

Великолепно.

Я толкнула Эдди в грудь и пристальнее вгляделась в будильник, чтобы рассмотреть, какая кнопка выключает музыку, и увидела, что это еще и проигрыватель компакт-дисков. Как раз в тот момент, когда я собиралась нажать «стоп», Эдди прижал меня к себе и перевернул на спину, сам оказавшись сверху.

Нехорошо.

Прошлой ночью, после того как Эдди объявил, что мы идем спать, он сдержал свое слово. Организовал патруль на парковке возле моего дома. Я позвонила маме, чтобы сказать, что не вернусь ночевать (к ее великому ликованию, которое переросло в пронзительный радостный визг, который, я могла поклясться, Эдди услышал с другого конца комнаты). Он дал мне черную выцветшую футболку, выстиранную миллион раз, мягкую и удобную. Потом мы легли в постель и уснули, никаких шалостей, ничего.

Я не собиралась испытывать судьбу.

Я решила включить воинственность. Мне нужно было встать, одеться и убраться от него к чертовой матери как можно быстрее, и я решила, что быть сукой — это правильный путь.

— Слезь с меня. Мне нужно выключить музыку, — сказала я ему, глядя в темные глаза, которые все еще были сонными и странно влияли на мое душевное спокойствие.

— Мне нравится эта песня, — сказал он, а затем его лицо исчезло в моей шее, и я почувствовала прикосновение его губ там.

Полагаю, воинственность не сработает.

— Что ты делаешь? — прикинулась я дурочкой, притворяясь, что мне не нравятся его губы на моей шее.

— Наступило завтра, — ответил он, и тогда мне пришлось притвориться, что мне не нравится его сонный хриплый голос, вибрирующий у меня на шее.

— И?

Его губы скользнули вверх по моей шее, зубы прикусили мочку уха, и он сказал:

— Твоя отсрочка закончилась.

Черт. Этого я и боялась.

— Эдди… — начала я, но он поцеловал меня.

Серьезно, такое слишком тяжело вынести. Его теплое тело на мне, его теплая постель подо мной, его губы на моих, его язык у меня во рту, его руки повсюду; я не могла такого вынести.

Так что я и не пыталась.

Я поцеловала его в ответ и, как в своих мечтах, провела руками по его груди, животу, спине. Он был хорош на ощупь… твердый, гладкий и теплый.

Одна из его рук поднялась по моей футболке, обхватила грудь, и Эдди провел подушечкой большого пальца по моему соску.

Это было так приятно, мой рот оторвался от его, я закрыла глаза и втянула воздух.

Он поднял голову, и я открыла глаза, чтобы посмотреть в его глаза.

В них полыхал огонь.

Его указательный палец присоединился с большому, перекатив мой сосок между ними. Электрический разряд ударил прямиком в пах. Моя шея выгнулась дугой, я прикусила губу и, кажется, впилась ногтями ему в спину.

Он наблюдал за представлением, выражение его лица изменилось, на нем читался голод, а от его взгляда меня пробрала дрожь.

Другая его рука поднялась к футболке, стянула ее через голову, а затем ткань исчезла.

Его губы вернулись к моим губам, затем спустились ниже, пока не сомкнулись вокруг моего соска. Я погрузилась пальцами в его волосы, удерживая его голову, пока он ласкал языком, прикусывал и посасывал, затем я не выдержала и застонала.

Он вернулся к моим губам, и я целовала его изо всех сил, когда почувствовала его ладонь между ног, поверх трусиков, пальцы вдавливались внутрь.

Эдди приподнял голову всего на дюйм.

— Иисусе, Cariña, ты уже готова для меня. — Его голос звучал хрипло и одобрительно.

Несмотря на это, при его словах я застыла. Затем опустила руку, обхватывая его запястье и отводя ладонь в сторону.

— Нет, — запротестовала я.

Это было слишком унизительно.

В муках восхитительных сексуальных движений я забылась.

Забыла, что я Просто Джет, но наступит время, когда он поймет это, когда Девица в Беде Джет будет спасена, и в ней больше не будет ничего интересного. Я забыла, что он был Горячим Красавчиком Эдди, и его влечение ко мне не продлится долго, потому что, в конце концов, он поймет, что он не в моей лиге. Я забыла, что люди будут смотреть на нас и думать: «Что он с ней делает?»

Я забыла обо всем этом на мгновение. Но правда никуда не делась.

Всего два месяца назад он был с великолепной блондинкой.

Я не испытывала оргазма уже восемь месяцев и ни с кем не спала после Оскара.

Он был самым популярным мальчиком в школе, а я была девочкой в очках, брекетах и забавной одежде.

У нас ничего не выйдет.

Он вывернул запястье, освобождаясь от моей хватки, и его пальцы переплелись с моими.

— Не-а, Джет. Ты не можешь просто так закрыться от меня, — сказал он и пристально посмотрел на меня.

— Мне нужно идти на работу.

— Поговори со мной, — приказал он.

Я толкнула его в плечо другой рукой, помогая себе телом.

Он не сдвинулся с места.

Мы лежали лицом к лицу, кожа к коже, это было приятно, и внезапно мне захотелось плакать.

— Мне нужно идти, — сказала я немного отчаянно.

Он взял мою руку и зажал ее между нашими телами.

— Поговори со мной, — повторил он, на этот раз тихо.

Я уставилась на него.

— Мне нужно идти, — повторила я, на этот раз намного громче.

Не прерывая зрительного контакта, он поднес наши руки к своим губам и прикоснулся к ним. Затем прижал их к груди, и мне пришлось напомнить себе, что нужно дышать.

— Кто-то причинил тебе боль? — тихо спросил он, его взгляд стал странным, нежным и каким-то еще, чего я не могла разгадать.

Я моргнула, сбитая с толку.

— Что? — спросила я.

— Кто-то сделал тебе больно, прикоснулся к тебе так, как ты не хотела? — пояснил он.

Я снова моргнула, затем у меня перехватило дыхание.

— Имеешь в виду изнасилование?

Он не ответил, просто смотрел на меня.

— Почему ты так думаешь? — спросила я.

— В одну секунду ты распаляешься, а в следующую — холодна, как лед, и почти плачешь. Это, безусловно, объяснило бы, почему ты так осторожна. Cariña, я хотел бы понять, — он говорил на полном серьезе, и то приятное чувство снова поразило меня, но на этот раз оно было настолько сильным, что выбило из меня дух.

— Меня не насиловали, — тихо сказала я.

— Ты бы мне сказала?

— Тебе, да, — заверила я.

Я не осознавала, насколько Эдди напряжен, пока не ответила ему, и он не расслабился рядом со мной.

— Тогда скажи,