Дежурный будет нервничать от того, что ничего из этого телефонного звонка не понимает. Например, как можно звонить в милицию, если тебе полчаса назад выстрелили в голову, или зачем братве таскать по городу пушки, от выстрелов которых рушится дом. Однако на всякий случай, перестраховки ради, перенаправит вызов по территориальной принадлежности в соответствующий райотдел. К тому самому месту, откуда звонил внезапно оживший после выстрела в голову строитель.

– «Томагавком», «томагавком» они по воротам били! – будет убеждать он растерянного, приехавшего на вызов лейтенанта милиции. – Это я вам точно говорю – у меня зять в РВСН на Камчатке служит.

– Рыжий, рыжий, конопатый, снял он Струге аппаратом... Аппаратом не простым, аппаратом потайным...

– Хочешь, чтобы меня вырвало? – осторожно поинтересовался Антон, уже в четвертый раз за десять минут мужественно выслушивая от Пащенко одно и то же.

Тот агрессивно вел машину по дороге, объезжая препятствия на грани фола. Для Струге было очевидно, что, бормоча бессмысленные фразы, Вадим ищет возможность ловко объехать не пешеходов и «чайников», а появившуюся проблему. Четверть часа назад позвонил Пермяков и назвал адрес рыжего человека, которого прокурор узнал на пленке. Понимая, что фарт сопутствует лишь тем, кто находится в движении, обе «кинозвезды» покинули прокуратуру и сейчас приближались к дому своего «кинооператора».

Снимать на пленку частную жизнь не только судьи и прокурора, но и любого другого человека, не имея на то соответствующего разрешения, – большой риск. Неформальные санкции за данный род незаконной деятельности имеют весьма широкий диапазон наступивших последствий для лица, ею занимающейся. От разбитого лица и перелома пальца, которым на камере нажимается кнопка с надписью «REC», до купания в проруби. Проведение любого из четырнадцати предусмотренных законодательством оперативно-разыскных мероприятий без наличия в кармане красного удостоверения с фотографией «3х4» в форменной одежде – весьма рискованное занятие. На такое можно пойти лишь в том случае, когда нечего терять или, наоборот, когда есть много того, чего можно лишиться. Однако есть еще одна категория граждан, которые ходят по лезвию ножа. Как правило, единственное, что они рискуют потерять – это жизнь и здоровье, однако они с настойчивостью идиотов следят, снимают, высматривают, выслеживают и иногда даже занимаются квалифицированным шантажом. Очень часто такая чересчур активная жизненная позиция заканчивается для них разочарованием. Они часто получают по морде, их бьют ногами в пах и по коленкам, подвешивают вверх ногами в сырых гаражах и подвалах, постоянно задавая один и тот же вопрос: «Кто тебя послал, крыса?»

Хлеб для частного детектива в России продается по гораздо более высокой цене, чем для постоянно страдающих от нехватки денег пенсионеров. Этот хлеб достается им очень дорогой ценой. Струге и Пащенко, входящие в подъезд одного из них, собирались в данный момент еще раз подтвердить эту горькую для любого частного сыщика истину. Объектом такого мероприятия в этот час в Тернове должен был выступить сыщик частного детективного предприятия «Агата» Сергей Александрович Гургулидзе.

– «Агата» – это, я понимаю, Кристи? – спросил Пащенко, нажимая кнопку звонка.

– По всей видимости. – Струге закрыл большим пальцем объектив «глазка». – Хотя обычно такие названия дают другим предприятиям. С неограниченной безответственностью. Газеты читаешь? «Киски познакомятся», «Игривые дрессированные тигрицы потрутся о ноги»...

– Кнут-то брал в руки, брат? – Пащенко похабно мигнул глазом. – Признайся...

Ответить Струге не успел. В квартире послышалось шлепанье тапок о линолеум, и чья-то голова прижалась к двери изнутри в том месте, где Антон держал палец. «Глазок» был закрыт исключительно для того, чтобы, если случится, что человек внутри привык ходить бесшумно, не смог принять решение быстро покинуть квартиру через балкон. Третий этаж для человека, чувствующего приближение возмездия, – мелочь. Он перемахнет через перила, не задумываясь ни на секунду. Однако, если глазок будет закрыт, профессионализм сыщика наверняка победит. Он обязательно поинтересуется, кто там, за дверью. Однако сейчас становилось ясно, что «глазок» можно было и не закрывать. Во-первых, в шлепанцах с балкона прыгать не станешь, во-вторых, хозяин ничего не боялся. Так по квартире ходят лишь уверенные в собственной безопасности люди.

Не получив никакой информации, хозяин спросил, кто пришел. В голосе, как и в поступи, испуга не было.

– Уголовная ответственность.

Пащенко всегда нравился судье за то, что в двух словах мог сформулировать как претензию, так и ответ на нее. Однако собеседник за дверью либо был тугодумом, либо, оттягивая время, с быстротой Бэтмена облачался в скафандр для отлета. Иначе его ответ «Я не понял» расценивать было нельзя.

– Что ты не понял, Пуаро? – вмешался Струге. – Транспортная прокуратура. Федеральный судья. Весь состав суда для начала процесса. Извини, адвоката не захватили. Но ты его и не заказывал.

– А я и судью с прокурором не заказывал. – У некоторых людей чувство юмора просыпается лишь тогда, когда он ощущает, как тяжелеют брюки.

– Правильно, – похвалил Струге. – Ты не заказывал, зато тебе заказали. И, если ты сейчас не поспешишь открыть дверь, ты воочию убедишься, какими омерзительными вещами занимаются данные категории граждан во внеслужебное время.

Замок щелкнул, словно убеждая обоих гостей в том, что хозяин пойдет на все, лишь бы не смотреть на то, чем занимаются судья с прокурором, когда, придя домой, бросают в угол портфель...

Просвет двери озарился ярким светом, бьющим из окна кухни. Солнце разливалось по всему коридору и слепило глаза, а посреди этого великолепия торчала, заслоняя светило, копна волос частного сыщика.

– Я ни в чем не виноват, – заявил он, как бы оправдывая наличие над своей головой светящегося нимба.

– Да ну?!!

Не выдержав грохота вопроса прокурора, Гургулидзе, а теперь сомневаться в этом не приходилось, подался спиной в комнату.

Пользуясь секундным замешательством любителя подсматривать в замочную скважину, Антон быстро осмотрел интерьер.

Топчан со смятым цветастым покрывалом и подушкой, на которой была вмятина, соответствующая размеру головы сыщика. Два кресла с небрежно собранными накидками, письменный стол, заваленный газетами, журнальными вырезками и книгами по юриспруденции. Посреди стола возвышался компьютер со светящимся экраном, в котором застряла таблица отправления электронной почты. Типичное жилище частного сыщика, занимающегося скабрезными делами во вред своему здоровью. Струге подумал о том, что, оттяни он на себя ящик стола, его взору предстанет «кольт» тридцать восьмого калибра и полупустая, дежурная бутылка виски. Детективы, они детективы, что в России, что за океаном. В углу комнаты на деревянной тумбе возвышался телевизор «SONY» с диагональю в двадцать один дюйм, и по площади всех этих дюймов прыгала и падала в руки балерона балерина. Прыгала и снова падала, стараясь оказываться в объятиях партнера в согласии с ритмом Чайковского. По первому каналу давали балет «Щелкунчик». Справедливо рассудив, что ни один нормальный человек, тем более частный детектив, не станет лежать на тахте и, сохраняя спокойствие, смотреть на это, Струге предположил, что телевизор был включен давно, а Гургулидзе был занят другим, не связанным с просмотром балета делом. Причем занят так сильно, что просто не замечал, что происходит вокруг него. Даже Рольф Антона Павловича, когда случайно становился свидетелем демонстрации по телевизору балета или оперы, садился посреди комнаты и начинал утробно выть на окно.