– А вам, капитан Стат, потому и обидно, что так, правильно? – ложный контрально-мичман встречно оскалился.

– Самое смешное, сопрано-майор вы наш, что оказалось, что ваши – или там наши – опресняющие эманации никому-то и не нужны.

– Разыграть решили, да?

– Зачем же, «разыграть», все на самом деле, Эуд. Получено новое срочное задание. И совсем оно не для вашего излучателя. А для обычных атомных торпед. Такие вот дела. Идем мы теперь к берегу Брашпутиды, должны там кое-что найти и подорвать, к Мятой луне.

– Вы меня дурите, шторм-капитан, наша лодка на сегодняшний момент уникальна. Только с ее технологией есть надежда на удачную войну с брашами. Никто не будет использовать нас как простую ударную субмарину.

– Однако наклонности адмиралтейства, как видно, изменились. Есть несколько вариантов объяснения. Толи эту вашу идею о климатической гегемонии задвинули под сукно. (Ну, кто-то из зачинателей съехал с командного кресла). Толи на нее изначально никто не ставил, и она являлась просто прикрытием, дабы наша лодка крейсировала под носом у южан. Толи…

– …очень сильно припекло, да, капитан?

– Именно так, майор.

– И что же теперь?

– Нам будет достаточно трудно решить боевую задачу без ММ.

– Ха, это что же, с меня снимут обвинение?

– Эуд, я уж думал, что вы правда служите за идею. Сейчас родина отдала нам боевой приказ. Вы отказываетесь участвовать в выполнении задачи?

– Э-э…

– Учтите, я тоже, как командир, могу поставить вам боевую задачу, а как продолжение – расстрелять за отказ ее выполнять. И тут не надо даже привлекать дело об убийстве инженера Мокра. Вы поняли, контральто-мичман, или там, сопрано-майор?

– Да, я понял, шторм-капитан Стат. Все понял.

– Учтите, мне нужно добросовестное сотрудничество. И разумеется, без всяких включений механизмов опреснения.

– Ну, так это теперь понятно, командир.

– Но разумеется, я приставлю к вам наблюдателей.

– Само собой. Люблю рациональных людей, капитан.

– Еще бы нет, ведь вы же математик.

В те времена, когда на планете Гея еще верили в прогресс, какой-то из полузабытых гениев Золотого циклолетия предполагал, будто в отдаленном будущем, когда гига-артиллерия взрастит свои мощности еще на пару-тройку порядков, имперские военные смогут забрасывать снаряды просто-таки на любую дистанцию. Этот гений, действительно являлся таковым, ибо его идея вовсе не замирала на этом уровне, на коем она бы непременно зависла у любого генерала и даже маршала, ибо перспектива беспрепятственного обстрела южного материка прямо с эйрарбакской суши вскружила бы им голову, и ни коим образом не позволила бы подняться по ступеням мышления хоть чуток выше. А вот у того, безымянного ныне из-за архивного беспамятства, гения, мысль на сей милой военным стадии вовсе не замирала, она взлетала дальше почти с ускорением того самого гипотетического снаряда. А тот баллистический посланник, в свою очередь, по разумению философа, разгонялся до, так называемой в астрономии, первой космической скорости, коя, как известно, составляет для планеты Гея шесть с восьмушкой километров в секунду. Ну, и благодаря этой скорости, сей сказочный посланник в кое-чем уподоблялся богам. То есть, теперь, в случае не приложения к нему какой-то дополнительной силы, он мог висеть, в смысле, накручивать эллипсы над планетой, до нового Звездного Перехода.

Однако же и на сём рубеже, мысль, застенчиво схоронившегося в реке времени фантазера, не замирала, она неслась далее.

– Какой смысл в том странном, вечностном кругаля-наматывании? – спрашивал он из прошлого, – если, конечно, отбросить наносное, типа раздувшейся гордости от свершенного и периодическом любовании проносящейся над головой искорки звездного отсвета?

– А вот каковой, – пояснял он для не гениев. – Если в данный пушечно-разогнанный предмет загодя поместить нечто отличное от пороха, или даже плутониевых полусфер… Допустим, фотокамеру с передатчиком. То тогда удастся сфоткать не только группирующиеся около портов брашские армады, что не завсегда выйдет из-за многослойности облачного покрова, но даже самый этот покров, причем сразу с гигантской площади.

– Зачем такая петрушка, и стоит ли для столь дурацкого дела городить сей ближне-космический огород? – должны были бы поинтересоваться реальные маршалы. Однако на самом деле интересовались лишь виртуальные, ибо настоящим обычно как-то всегда не до высоких теорий – они людишки практичные и не любят когда кровь изрядно отливает от желудка к голове.

– А затем, – ответствовал им мыслитель-инкогнито, отгородившись от прыщущей слюны несколькими сотнями занесенных архивной пылью циклов, – что с помощью столь простой, а так же аналогичных, но усложненных в нутре штуковин удалось бы с определенной гарантией определяться с геянской погодой. В смысле, научиться ее предвидеть. По крайней мере, самые разрушительные явления. Допустим, ураганы.

– Но ведь это тоже можно пользовать как… – восклицали виртуальные спорщики-стратеги.

– Конечно «да»! – соглашался с ними прорицатель бледностью обветшалых типографских значков, – это тоже вполне получается использовать и для военных целей тоже. Вполне можно отодвинуть в сторону от движущегося и покуда незамеченного Пятнадцатибального случайно размещенную не там флотилию, или даже заставить противника погнаться за ней, и в результирующей подставиться природе флангом.

– К сожалению… – вздыхали виртуальные адмиралы и маршалы, после обретения дыхания, по случаю прилива крови к левому полушарию.

– Да, очень жаль, что у вас до сей поры нет снарядов летающих так высоко и быстро, – подпевал им из манускриптов провидец. – Правда, я не очень верю в столь странную дремучесть и непредусмотрительность.

– Да уж, да уж, – разводили руками виртуальные линейные адмиралы на пару с такими же танко-маршалами.

Тем не менее, даже настоящие, отороченные рядками звезд маршалы признают, и сие надо действительно констатировать, что такие предметы как искусственные спутники в геяснском небеси не водились. И кстати, в самом деле очень зря. Ибо…

Вот именно. Посланные к острову Треуголки со спасательной, и даже можно сказать миролюбивой целью, «оторванные головы» ведать не ведали, что еще до подхода к архипелагу угодят в шторм. Кстати, надо отметить, что шторм вообще-то был не какой-то пятнадцатибальный, и даже не двенадцатибальный, а всего лишь мелочный четырехбальный, но ведь не следует забывать, что сейчас в деле использовались вовсе даже не корабли обычной конструкции, а на воздушной подушке. Они обладали некоторыми достоинствами, но платили за это кое-какой спецификой на почве эксплуатации. Например, вот этой самой. Неумением достойно противостоять мелочной, по геянским понятиям, непогоде.