– Шучу?

Он оперся рукой о косяк:

– Вы находите, что наш танец может быть забавным?

Слово застряло в ее горле комком сожаления, прежде чем она выдавила:

– Нет.

– Я тоже этого не нахожу. И ждал вас в библиотеке. Но, похоже, явился в неподходящее время. Уходите?

Он снова оглядел саквояж, потом поднял глаза на Даньелл.

С таким же успехом она может сказать ему. Он и сам все узнает достаточно быстро. Записка жгла ладонь.

– Я… Да, – кивнула она. – Ухожу, но не имею права говорить, куда именно.

Кейд настороженно прищурился:

– Милая, у нас всех есть право обсуждать, куда мы направляемся. Вы просто хотите сказать, что не желаете открыться мне.

Она давно усвоила, что лучший способ отвлечь кого-то от заданного вопроса – ответить своим.

– Где вы были сегодня? Встречались с мисс Джоунз?

Его ухмылка разом поблекла.

– Нет. Я ясно дал понять мисс Джоунз, что наше знакомство окончено.

Даньелл скептически усмехнулась:

– Знакомство? Вы так это называете?

– Она не сравнится с вами, Даньелл, – тихо сказал он с мальчишеской улыбкой на красивом лице.

Это остановило ее. Не стоило спрашивать его об этом. Она выглядит ревнивой хамкой. А он сказал ей одну из самых чудесных фраз, которые она когда-либо слышала. Поэтому девушка буквально лишилась дара речи.

– Вы сменили тему, – продолжал он. – Я спросил, куда вы идете.

Она сжала записку.

– Даже если я отвечу, вы не поверите.

– У вас так мало веры в меня?

– Просто это звучит воистину фантастично.

– Попытайтесь.

Он прислонился к косяку, загородив ей дорогу.

Даньелл закрыла глаза:

– Пожалуйста, не спрашивайте меня.

– Прекрасно. Женщина с секретами. Понимаю.

Она едва не вздохнула с облегчением. Открыла глаза, удивляясь тому, что они мокры от непролитых слез.

Кейд выпрямился и протянул ей руки:

– У вас есть время для танца?

Это застало ее врасплох. Есть ли у нее время для танца?

Словно прочитав ее мысли, где-то забили часы. Полночь. Она и Кейд стояли, как вкопанные, глядя друг на друга. Он продолжал тянуть к ней руки, безмолвно приглашая на танец. Как только бой часов стих, девушка прошептала:

– Времени нет.

– Конечно, есть.

Он опустил руки, вошел в комнату и закрыл за собой дверь. В три шага пересек комнату, подошел к окну и открыл его. Музыканты играли в дальнем конце бального зала, возле стеклянных дверей, ведущих в патио. Прелестная мелодия порхала в летнем воздухе, влетая в спальню Даньелл на четвертом этаже. Вальс.

Кейд повернулся к ней, снова протягивая руки.

На этот раз ком в горле был так велик, что Даньелл едва не задохнулась.

– Вам необязательно делать это.

Вместе с музыкой ветерок доносил запах ночного жасмина. Этот аромат, нежная мелодия и полутьма в комнате, освещенной единственной свечой на тумбочке у кровати, делали всю сцену весьма… романтичной.

– Что именно мне необязательно делать? – бесстрастно осведомился Кейд.

Она опустила глаза и стала пристально рассматривать туфли:

– Танцевать с горничной.

Противно слушать собственный голос. Какой уязвимой она кажется! Какой маленькой! Какой… одинокой.

– Я не вижу здесь горничной, – заявил он.

– Нет? – спросила она едва слышно.

– Я вижу прекрасную женщину, с которой отчаянно хочу потанцевать.

Прекрасная? Она? Но она слишком худая, слишком маленькая, слишком плоскогрудая. Слишком некрасивая, чтобы считаться прекрасной.

Она оглядела себя:

– Где именно?

Стараясь сдержать улыбку, Даньелл прошла мимо письменного стола и положила на него смятую записку.

Взгляд Кейда ничего не упускал. Она видела, что он все заметил. Как и вторую записку, лежавшую на подушке. Но он сделал вид, будто ничего не видит. Обнял ее и сказал:

– Сейчас.

– Я не умею танцевать, – прошептала она в крахмальный перед его рубашки.

– Я тоже не слишком искусный танцор, но научу вас. – Его голос был таким спокойным, уверенным и ободряющим. – Забудь, что для этого нет времени.

Ей не стоило заниматься такой чепухой, когда впереди серьезная работа, а Гримальди ждет на условленном месте, в трех улицах отсюда, сидя в наемном экипаже. Должно быть, сейчас он смотрит на часы и проклинает ее.

Она ужасно глупа. Эгоистична. Она… ведет себя, как девчонка. Но бог видит, у нее так мало драгоценных моментов, когда она может ощутить себя девчонкой! У нее так мало драгоценных минут, проведенных в обществе красавца, который хочет ее так, как хочет мужчина женщину. Кейд с самого начала смотрел на нее именно так и никогда не смотрел по-другому.

Она вот-вот натянет мужские штаны, кепи и проведет дни, если не недели, на борту набитого мужчинами судна без французского мыла. Там не будет никакой воды для ванн, и она постоянно будет чесаться в самых неожиданных местах. У нее никогда не будет атласного платья. Никогда не будет дебюта. За ней никогда не будут ухаживать завидные женихи. У нее никогда не будет тонких лайковых перчаток, никогда не будет ридикюля, полного изящных вещиц, вроде флакончика духов и носового платочка с розами, окружающими ее вышитые инициалы. Ничего этого в ее будущем. Но у нее есть только этот момент, где она сможет притвориться. Притвориться ослепительно красивой леди, королевой бала. Именно в этот момент она может танцевать с красивым джентльменом. Возможно, Кейд не совсем джентльмен. Он был в тюрьме. У него есть тайны. Но и она не леди. И у нее тоже есть тайны. Прекрасная из них выйдет пара.

Она воспользуется дарованным ей моментом. Гримальди может подождать.

Даньелл взглянула в голубые глаза Кейда и улыбнулась. Потому что жила в этом моменте и именно сейчас хотела… танцевать.

– Да, мистер Кавендиш, я потанцую с вами.

Все слуги были заняты на балу, так что для побега время было идеальное. А кроме того, время было идеальное и для тайного танца с холостяком в ее спальне.

Она вложила свои маленькие холодные ручки в большие теплые ладони Кейда, и от его улыбки у нее ослабели колени. Он сомкнул пальцы, и его жар и сила успокоили ее.

– Подождите.

Она отступила, расстегнула ротонду и повела плечами. Ткань соскользнула вниз. Даньелл подхватила ее и бросила на постель, пытаясь спрятать записку. Если Кейд и заметил это, то не отреагировал. Она повернулась к нему и снова протянула руки.