Большая комната была приспособлена под мастерскую. Симпатичный хаос громоздился вокруг станка – холсты, рамы, подрамники, наброски и законченные картины, кисти, краски. Григорий с великим любопытством приглядывался к помещению, которое было местом ее работы. Он касался мира, прежде недоступного ему.

– Мне ваши работы нравятся. Честное слово.

– Я рада. – Ее голос был совершенно спокоен. – Идемте, там еще картины.

Стены еще одной комнаты несли на себе картины. Это была гостиная, с креслами, книжным шкафом, телевизором. И полотнами, втиснутыми в рамы. Подобранными со вкусом, знанием. Уголок отдыха, место уюта. Другая часть ее мира. Оставалась еще одна дверь, пока что не открывшаяся перед ним. Таящая за собой новые маленькие открытия.

– Там тоже картины?

– Там – спальня. – Она распахнула дверь, соединяя пространство холла и третьей комнаты. Он увидел широкую кровать, стильный высокий шкаф, трюмо. Всего одна картина висела над кроватью. Городской пейзаж, напичканный солнцем: старые двухэтажные дома, бредущая куда-то улица. Чувствовалась другая рука.

– Ваш муж написал? Бывший.

– Да… Вы разбираетесь в живописи.

Его влекла эта женщина, умная, красивая. Григорий не смог удержаться, обнял ее, принялся целовать. Она не отвечала ему и не останавливала его. Словно ей было все равно. И потом, когда он раздел ее, утянул в постель, ее поведение не изменилось.

Он сделал то, что так хотел сделать. Но ее реакция удивила его.

– Все было нормально? – принялся выяснять он.

– Да.

– Но мне показалось… что тебе не слишком понравилось.

– Все хорошо.

Он лежал рядом с женщиной, которой так хотел обладать. Он смотрел на нее. Красивое тело, небольшие груди с темными сосками. Желание возобновилось. Таким нежным и страстным он давно не был. И что же? Почти никакого отклика.

– Тебе было приятно? – спросил он.

– Да.

И ни слова более. Ее поведение интриговало.

Григорий сел, принялся натягивать майку.

– Надо отпустить водителя, – сообщил он.

– Зачем?

– Не стоять же ему тут до утра.

– А домой как будешь добираться?

Легкая усмешка выскользнула на его лицо.

– Я рассчитываю остаться здесь.

– Ты поедешь домой. Прямо сейчас. Ко мне должны придти.

– Кто?

Теперь настала ее очередь усмехнуться, легко, лучисто. Пауза была королевской.

– Моя подруга. Мы с ней вчера еще договорились.

Увы, надо было покинуть ее мир. А так хотелось остаться.

– Позвони, перенеси встречу.

– Нет. Собирайся.

Процесс упаковки тела в одежду возобновился. Но тут зазвучала мелодия мобильного телефона. Высветившийся номер означал, что Мария нашла его с помощью электромагнитных колебаний, летящих со скоростью света.

– Когда приедешь? – принесли радиоволны ее голос.

– Не знаю.

– Не хочешь?

– Не могу.

– Я соскучилась. А ты?

Что он мог сказать в той ситуации, в которой пребывал?

– Я на совещании. Перезвоню позже.

– Не дают отлучиться? – Наталья Михайловна успела накинуть халат, который не лишил ее элегантности. Этой женщине шло всё.

– Да. Предвыборная кампания – дело хлопотное. – Он смотрел на нее жадными глазами. Как нравилась ему эта женщина. Особенно теперь, когда их соединяла близость. – Я позвоню завтра.

– Зачем?

– Хочу тебя видеть.

Наталья Михайловна промолчала, проводила до двери, которая выпустила его на лестничную клетку, примыкавшую к ее квартире, ее миру.

Он думал о ней, когда ехал в штаб. Было что-то непонятное в ее поведении. Что двигало ею? Григорий не мог понять. А ведь он прекрасно разбирался в людях. Одно он знал наверняка – она не играла, она была такой на самом деле.

Нового водителя звали Игорь. Машина у него была получше, чем у Петра – «девятка», совсем свежая. Майор настоял, чтобы Анатолий Николаевич пересел на эту машину – так надежнее. Кандидату нельзя опаздывать на встречи.

Игорь оказался молодым человеком. Недавно потерял работу – разорилась небольшая фирма, в которой он числился менеджером. До того занимался наукой, но бросил, потому что денег совсем не платили. За машиной он ухаживал не в пример Петру, водил уверенно. Анатолию Николаевичу нравилось ездить с ним.

Выступления нанизывались на вереницу дней. Анатолий Николаевич продолжал мотаться по селам, по районным центрам. Валентина сопровождала его. Ему проще было выступать, когда он видел ее лицо. К тому же он привык, что она всегда рядом – помощник, личный секретарь. В штабе дежурила совсем еще молоденькая Юля, которую привел майор.

Единственная проблема состояла в том, что теперь отсутствовала малейшая возможность уединиться с Валентиной. Утром Игорь приезжал за ним, впускал в теплое пространство автомобиля, в котором уже находилась женщина, столь важная для Анатолия Николаевича, после чего они отправлялись в очередное путешествие. А вечером, вернувшись в город, завозили домой Валентину, потом ехали к нему. Когда встречаться? Да и где? В штабе постоянно трудились люди, там теперь властвовал сверхэнергичный майор, Виктор Петрович. В родной цех тоже не пойдешь, тем более ночью. Охрана шум поднимет.

Анатолий Николаевич пристрастился выступать. Это было упоительно – видеть перед собой десятки лиц, обращенных к тебе, десятки пар глаз, взирающих на тебя, знать, что эти люди внимают тебе. Азарт охватывал его. Он говорил то, что казалось ему важным, и чувствовал: его слушают. Ему верят. В нем нуждаются.

Небольшой поселок спрятал Анатолия Николаевича и его сотоварищей от непогоды в красном уголке предприятия, кормившего прежде главную часть здешнего населения.

Свободных мест не было. Пасмурные лица заполняли пространство перед сценой. Анатолий Николаевич собрался, щелкнул скрытый в голове переключатель. Фразы потекли из него. Слово цеплялось за слово. Мысль тянула другую.

Когда он закончил, под невысоким потолком набухла тишина. Потом поднялся мужичок, неприметный, невидный собой, но с хитрыми глазками.

– Вот вы правильные вещи говорите. Но вот не понятно, когда государство порядок наладит? Вот, к примеру, здесь, у нас – когда людям зарплату платить будут?

Взметнулся шум – разные голоса, мешая друг другу, принялись объяснять, что так жить невозможно. Анатолий Николаевич энергично взметнул руку. Голоса враз поутихли.

– Пока другие люди не придут во власть, ничего не изменится. Те, кто сейчас у власти, не думают о народе. Им плевать на простой народ.