– Поймите, мы живем в пору дикого капитализма. Сейчас нет честных состояний. Мельниченко ничем не хуже других. Может быть даже лучше. Он не воровал, используя служебное положение, близость к власти. И потом, не все так просто. Вы вот взяли деньги у Мельниченко.

– Я их взяла не для себя. Для детей.

– Какая разница?

– В самом деле, никакой. – Она отпила еще немного вина. – Где вы учились на политолога?

– Нигде. Жизнь научила. Я умный. Вообще, я закончил философский факультет Московского университета. С отличием. И успел защитить кандидатскую диссертацию, пока еще имело смысл заниматься наукой. Но с началом реформ поменял направление деятельности. Начал с экспертного совета при правительстве, потом – при администрации президента. Потом занялся выборами. В девяносто пятом помогал «Нашему дому – России», в девяносто шестом – Ельцину. Избрал кучу губернаторов. Стажировался в Америке. В девяносто девятом помогал «Единству». В двухтысячном был в команде Путина. Написал три книги.

– Серьезный послужной список. Давайте выпьем за ваши успехи.

На этот раз она покончила с налитым вином. Когда Григорий собрался наполнить ее фужер, она остановила его.

– Спасибо, мне хватит.

Мясное блюдо не подкачало. Он поглядывал на женщину, которая так влекла его – ее лицо хранило спокойствие.

– Нравится? – осведомился Григорий.

– Вкусно, – согласилась она.

– Кухня здесь на самом деле неплохая. Два места я у вас знаю, где кухня на уровне.

– Рада, что нашлось хотя бы два места, заслуживающих вашей похвалы.

Ее ирония почему-то не обижала его.

Когда наступило время расплатиться, повторилось то, что уже происходило – она заставила его взять половину требуемой суммы. Он понимал, что не стоит упорствовать.

Потом они переместились к ее дому. Корпус машины все еще отделял их от холода, заполнявшего улицы. Ему хотелось попасть к ней.

– Спасибо вам за интересный вечер, – сказала она.

– Почему бы вам не пригласить меня выпить кофе?

– Нет, я не приглашу вас пить кофе. Извините. – И вновь спокойная, чуть усталая улыбка тронула ее лицо.

– Никогда?

– По крайней мере, сегодня. До свидания.

Она ушла. А вместе с ней – какая-то загадка. Тайна. Эта женщина отличалась от всех остальных, с которыми он был знаком.

Утром, направляясь в штаб, он думал о ней. Чем объяснить ее поведение?

«У нее кто-то есть», – решил он.

Максим прямо-таки светился. Исходил радостью.

– Я придумал. Закачаешься. Там про всех: про Квасова, про Кириченко, про Зюганова. Народная сказка. «Три поросенка» называется.

– Хорошо. Оставь. Потом прочитаю.

Максим не мог ждать. Все в нем крутилось, клокотало, фонтанировало.

– Ты послушай. Это быстро. «Жили были три веселых поросенка: Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. – начал он читать с выражением, как читают артисты. – Они любили бедных и хотели, чтобы их было как можно больше. Для этого Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф, когда немного подросли, вступили в партию простых поросят. Ниф-Ниф поселился в самом большом городе страны и в конце концов стал начальником партии простых поросят. Наф-Наф, когда его завод совсем раскрали, и простые поросята, работавшие на нем, остались без работы, возглавил обком партии простых поросят. А Нуф-Нуф к этому времени вырос аж до заместителя губернатора… – Максим не мог справиться с тем весельем, которое бурлило в нем. Голос его срывался. – Решил Наф-Наф пойти в депутаты, чтобы его не посадили за грязные делишки на большом заводе. Нуф-Нуф изо всех сил помогал ему, тряся пузом и пугая тех, кто не любил Наф-Нафа: «Я вас накажу, если вы не выберите Наф-Нафа». Потом из самого большого города приехал Ниф-Ниф и стал всех убеждать: «Я – начальник партии простых поросят и лучший в мире защитник поросячих интересов. Я требую, чтобы вы избрали Наф-Нафа. Тогда ваша жизнь станет еще лучше». Но простые поросята не поверили им. «Как же эти Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф могут защищать интересы простых поросят, если все трое превратились в жирных хряков? – говорили простые поросята. – Хряк поросенку не товарищ. Долой жирных хряков!» Вот почему Наф-Наф, Ниф-Ниф и Нуф-Нуф продули выборы».

Как он был доволен. Смотрел на Григория шальными глазами.

– Хорошо, – без всяких эмоций сказал Григорий. – Выпустим листовку. Пусть Кузьмин распространит. Тридцать тысяч экземпляров.

– Пятьдесят.

– Зачем?

– Так ее больше народу прочитает.

Не хотелось спорить. Какая разница?

– Ладно, пятьдесят.

«Надо позвонить неистовому ленинцу, – подумал Григорий. – Что он там поделывает? Кстати, результаты соцопроса для него радостные. Он уже на пятом месте. Выше навряд ли поднимется. Все равно – результат».

Через два часа он сидел в зале, подальше от сцены, и наблюдал за своим подопечным, за тем, что происходит. Он превратился в того, кто лишь созерцает. Вбирая при этом каждую деталь. Он должен был увидеть всё.

Народу собралось много, человек сто двадцать. На лицах висело равнодушие. Приказали придти – они пришли. Но едва Мельниченко появился в дверном проеме, шумок разбежался по залу. Григорий понимал причину оживления. Прошлое волочилось за его подопечным, вызывая нездоровый интерес.

Мельниченко выступал весьма сумбурно. Собственную биографию скомкал, программу изложил заумно, а на вопросы отвечал неконкретно и многословно. Следовало хорошенько вдарить ему по жопе.

Григорий нарочно выдержал паузу между выступлением и разговором подольше – не сел к Мельниченко в машину, поехал на своей. И лишь в штабе, оказавшись в самом важном кабинете, бросил будто гирю:

– Плохо.

– Что плохо? – осторожно поинтересовался очень важный человек.

– Все.

Мучительный вздох был ему ответом.

– Контакт с залом вы не установили. Тараторили что-то свое. А как вы излагали программу? С министра финансов брали пример? По-вашему, простые люди знают, что такое консолидированный бюджет? Понимают, зачем надо понижать НДС? Вы перепутали аудиторию. Это не предприниматели… На вопросы отвечали неубедительно, длинно. Вконец потеряли динамику. Я уж не говорю про внимание – один слушает, другим не интересно. Всё плохо.

Большой человек был вконец сконфужен.

– Что теперь делать?

– Выполнять мои установки. Будем еще тренироваться… Вечером устроим детальный разбор полетов.

– Может быть, отменим завтрашние выступления?

– Нет! Ничего отменять не будем.

Из кабинета Григорий выходил победителем. Удалось поубавить спеси у подопечного. Теперь будет относиться к нему с должным уважением.