— Выходит, вы не по своей воле демобилизуетесь? — удивился их третий собутыльник. — Как же так, вы же офицеры?!

— Вот именно, Муса! — снова принялся возмущаться Вадим Кудрявцев. — Ты извини, что мы за столом это вспомнили, только нам с Серёгой высокочтимое начальство устроило обрезание серпом и молотом.

— Это как? — не понял Муса.

— А вот так, обрезание без спроса по самым проверенным еврейским традициям.

— Он хотел сказать, — влез с объяснениями Сергей, — что полное игнорирование в части подействовало на нас, как скрежет железа по стеклу. Причём непрерывный.

Их собеседник — то ли узбек, то ли таджик, — даже передёрнул плечами, представив потрясающее звучание «обрезания». Он снял пиджак, потому что в купе было довольно тепло, повесил его на вешалку и снова подсел к столу.

— Ничего в этой жизни не происходит случайно, — философски произнёс Муса и принялся снова разливать по пластмассовым стаканчикам армянский коньяк. — Если б вы не настояли на соблюдении Воинского устава, если б вам не устроили пограничное «обрезание», то вы до сих пор оставались бы служивыми, честно выполняющими свой долг и, служа неизвестно каким ишакам, никогда б не встретили меня.

— Как — неизвестно кому служили? — взорвался Вадим. — Мы Родину защищали! Слышь, ты, Родину! Ты знаешь, что такое Родину защищать?!

— Знаю, — уверенно кивнул мусульманин. — Я тоже в армии служил и знаю, что такое выполнение воинского долга.

— Да? — Сергей с любопытством взглянул на собеседника. — А в каких войсках служил и почему мы должны радоваться, что нас судьба свела?

— Собственно, я и сейчас служу, — дружелюбно улыбнулся их собеседник. — И вам хочу предложить неплохую сделку. Начальство пограничной части заставило вас демобилизоваться только за то, что вы выполняли свой долг. Так?

— Ну, так, — хмуро кивнул Вадим.

— Дело в том, что не одним вам зажравшееся начальство «кидняк» устраивает. Почему многие рядовые просто бегут из армии? Слыхали про такое?

— Да, — кивнул Сергей. — Слышали. Но в погранвойсках не бывает никакой дедовщины и все относятся друг к другу по-человечески.

— Ха! Недаром вы остались так довольны человеческим обращением со всем офицерским составом! — рассмеялся Муса. — Так довольны, что до сих пор готовы к стенке поставить каждого второго из своих бывших сослуживцев, включая командира части.

— Но-но, ты говори, да не заговаривайся, — набычился Вадим. — А то мы самого тебя сейчас по стенке размажем.

— Я вам дело хочу предложить, а вы тут в кулачки меня взять готовы. Ай-ай, нехорошо! — улыбаясь, покачал головой мусульманин.

— И что за дело? — поинтересовался Сергей. — Торговать гашишем, так мы торговле не обучены. Да и ни к чему это.

— Э-э-э, ни к чему, — развёл руки Муса, будто хотел обнять Сергея. — Я сам торговлей не занимаюсь и вам не советую. А вот знания, полученные вами в воинском училище, могут сослужить неплохую службу. Сейчас вы уже, по сути, никто. Никем и останетесь, сколько ни жалуйтесь в Москве, сколько ни ходите по кабинетам военного министерства. Это государственная, давящая всех и всё машина. Так что останавливать из-за каких-то двух обиженных офицеров асфальтовый каток никто не будет, сколько ни кричите, сколько ни бросайтесь на этот каток с шашками наголо. Когда-то ваш Сталин сказал золотые слова: «Есть человек — есть проблема. Нет человека — нет проблемы». Так что побегаете вы сначала по кабинетам, потом, если не угомонитесь, вас просто заставят замолчать. Для этого у государства есть много разных способов и возможностей.

— И какой выход ты предлагаешь? — нахмурился Сергей. — Ведь мы с братом действительно ничего не знаем и не умеем, кроме воинской службы.

— Всё очень просто! — радостно закивал головой Муса. — Я сам верующий. Мать с детства даже звала меня — Иса[31]. Поэтому мне с раннего возраста дано было понимать людей, и я вас понимаю, иначе не предложил бы вам выход. Ведь ничего не происходит случайно!

— Это мы уже слышали, — перебил его Сергей. — Если есть что сказать, говори. А если нет, не мети пургу.

— Вот я и говорю, — согласился мусульманин. — Вам не надо будет отстаивать какие-то свои права. В этом коммунистическом государстве все правовые отношения отсутствуют с тысяча девятьсот семнадцатого года, так что вы ничего не измените. Вас изменят. А чтобы этого не случилось, можно заключить договор с другим государством и служить не на опасных участках, а, скажем, в армейской охране правящей верхушки. Такие, как вы, без работы не остаются, но только не в этом государстве.

— Кажется, он нам предлагает стать рекрутами, — повернулся Сергей к Вадиму. — То самое, о чём на политзанятиях говорилось: убивать за деньги — наивысшее скотство и деградация человеческого сознания.

— Вот, вот, — кивнул Вадим. — Короче, к чему ты нас подбиваешь?

— Не к чему, а на что? — поправил брата Сергей.

— Да, — не смущаясь, согласился Муса. — Только не подбиваю, а предлагаю достойный выход. Служить в армейской охране правящих лиц любого государства — это честь и достоинство. Причём в такие войска не набирают добровольцев с улицы. Так что вам действительно повезло, что судьба столкнула нас прямо в поезде.

— Постой-ка, — перебил собеседника Сергей. — Ты — мусульманин. Значит, вербуешь нас куда-то в восточные страны, например, в Саудовскую Аравию, Непал или Ирак?

— О, да! О, да! — закивал Муса.

— Но куда всё-таки?

— В Афганистан.

— Опаньки! — подал голос Вадим. — Воевать против своих? Ты, нерусь, нас с кем-то перепутал. Я понимаю, если бы против америкосов или жидов на их исторической родине, а то против своих же, против русских!

— Своих? — пожал плечами Муса. — Именно из-за них вы возвращаетесь сейчас в неизвестность, то есть в светлое будущее, если поточнее, которое обещал вам великий Ленин, да так до сих пор и обещает. Куда вы работать пойдёте? Дворниками или газонокосильщиками? Что ж, это тоже выход. Но в гвардейском охранном корпусе вы за пять лет сколотите себе приличное состояние. Во всяком случае, хватит на всю оставшуюся жизнь. Вот тогда оба можете приступать к подробным воспоминаниям о солдатской жизни в Советской Армии или же сами будете набирать рекрутов для защиты родины прямо на границе. Я вас не заставляю, не соблазняю, не даю каких-то дурацких обещаний, не заманиваю халвой. А просто ставлю перед выбором. Оба вы взрослые люди, оба вправе решать, как поступить и стоит ли?! Я, признаться, искренне обрадовался, что сама судьба свела нас в купе вагона и что не придётся искать в Москве бравых отставников, согласных послужить не только отечеству, а что-то заработать для себя лично. Ведь наёмные войска сейчас существуют в каждой уважающей себя стране и подписавшие договор ещё ни разу не жаловались и не старались досрочно расторгнуть соглашение. Что вы теряете, можете мне объяснить? Родину, которой наплевать на своих защитников? Свободу нищенствования, когда вас с волчьим билетом увольнения в запас не возьмёт на работу ни одна организация? Или желаете воровским путём зарабатывать себе на хлеб? Тогда уж надо было прихватить с собой хотя бы по стволу на первое время.