— Я тебе верю, — сказал я искренне, и, чтобы не обманывать надежд своей новой подруги, накрыл ее губы своими губами.

Через минуту разъединили уста и вновь принялись за ужин, о котором забыли во время напряженной беседы. Несмотря на то что яичница стала холодной, мы ее доели, допили вино, я сходил на кухню, принес кофе, сахар, пару кусков оставшегося в холодильнике торта (как я уже упоминал, я сладкоежка, поэтому торт, пирожные и конфеты у меня всегда имеются в запасе), и мы с Ангелиной, уютно устроившись с ногами на диване, включили телевизор и принялись пить кофе с тортом.

— Кстати, я не просто так к тебе пришла, — призналась девушка, не отрывая взгляда от экрана телевизора, по которому показывали музыкальный клип с участием знаменитой эстрадной певицы.

— Знаю, — ухмыльнулся я и провел ладонью по внутренней стороне бедра девушки вверх под юбку, до того места где сходятся ноги. — Прямо сразу сейчас начнем или сначала допьем кофе?

Ангелина прыснула в тарелочку с тортом, которую держала в руках, сдунув с нее крошки бисквита, и сказала:

— Я не об этом…

— А о чем же? — продолжая говорить игривым тоном, я слегка сжал руку, гулявшую под юбкой девушки.

Поскольку Ангелина держала в одной руке тарелку с тортом, а в другой ложечку, она не могла сопротивляться моим действиям, не уронив кондитерское изделие себе на ноги, а потому была вынуждена сидеть ровно и лишь слегка пошевелила бедрами. Я принял это за проявление сексуальной активности и усилил свой натиск вращательно-ласкательными движениями. Однако Ангелина воспротивилась.

— Ну погоди же, Игорь! — Она поставила на стол тарелку, положила ложечку и решительно убрала мою руку из-под юбки. — Я вспомнила кое-что из необычного, произошедшего на дне рождения адвоката Крутькова.

У меня мигом улетучилось игривое настроение.

— Что именно?

Ангелина взяла пульт и сделала звук телевизора тише.

— Во время вечеринки, когда все встали, чтобы размяться, — заговорила она с видом человека, припоминающего произошедшее в прошлом событие, — я из любопытства, осматривая квартиру, сунула нос в одну из комнат. Ею оказался кабинет, и в нем у письменного стола, стоя ко мне спиной, находился Крутьков. Валерий листал лежавшую на столе папку-скоросшиватель с фотографиями и документами. Мне показалось, что это было собранное на кого-то досье. Адвокат обернулся на звук открывшейся двери, засек меня и быстро убрал папку в верхний ящик стола. Наверняка документы представляли какую-то ценность, иначе адвокат не стал бы запирать ящик на ключ.

«Вот он, мотив преступления!» — подумал я, встрепенувшись, и спросил:

— А ты не заметила, кто был изображен на фотографии?

— Далековато было, — цокнула языком девушка.

Я пытливо посмотрел на Ангелину.

— Ну ты хоть личность, заснятую на фотографии, в общих чертах запомнила?

— Только в общих чертах, — подтвердила моя гостья. — Могу точно сказать, что это был мужчина, но не из тех, кто присутствовал на вечеринке адвоката.

— Узнать его при встрече сможешь?

Я с таким напряжением ждал ответа Ангелины, что машинально взял с журнального столика чашку с кофе и, забыв, что он горячий, отхлебнул. Напиток обжег рот, но я не подал виду, чтобы не спутать мысли моей гостьи. Но можно было и чертыхнуться, потому что толку от воспоминаний девушки не было.

— Вряд ли смогу опознать, — проговорила она с сожалением. — Одна из фотографий хоть и была большой, но видела ее мельком.

Я не смог скрыть своего разочарования.

— Прискорбно, — пробормотал я и потрогал языком обожженное нёбо. — Ну да ладно. Надеюсь, что рассказ о замеченном тобою досье в кабинете адвоката каким-то образом мне пригодится.

Я поставил чашку с кофе на журнальный столик, вновь положил руку на бедро Ангелины и двинул ее вверх. На этот раз девушка противиться моим действиям не стала, наоборот, раздвинула ноги и, обхватив меня руками за шею, откинулась вместе со мной на диван.

В четверг утром мы с Ангелиной проснулись в прекрасном расположении духа, довольные друг другом. После завтрака в дружеской семейной обстановке покинули квартиру. Я уже знал, кого встречу первым на улице, и не ошибся — по тротуару между домом и забором детского сада прогуливалась жиличка из первого подъезда Лидия Ивановна. Эта худая седая старуха целыми днями торчала на улице, приставая с дурацкими вопросами к соседям по дому: «А какое сегодня число?», «А какой сегодня день?», «А когда отключат горячую воду?». Она сама была в курсе всех проблем и событий не только нашего района, но, казалось, всего города, а то и мира, а приставала только по той причине, что была на пенсии и жаждала общения. Вот и сегодня, невзирая на дождливую погоду, она околачивалась возле дома, обутая в свои неизменные кроссовки и одетая в свои знаменитые красные спортивные штаны, выглядывающие из-под полупальто. На голове у нее по случаю непогоды был повязан платок, отчего длинный крючковатый нос казался еще длиннее, делая ее похожей на ворону-альбиноса.

Завидев меня, старуха рванула было в мою сторону с готовым сорваться с уст заранее заготовленным глупым вопросом, однако я взял под руку Ангелину и, с наигранным оживлением разговаривая с нею, прошел мимо, бросив лишь на ходу:

— Доброе утро, Лидия Ивановна.

Разочарованная старуха отстала, но тут же кинулась к вышедшей из соседнего подъезда очередной жертве своих пустопорожних разговоров — уже немолодой даме, живущей на четвертом этаже. Мы же спокойно двинулись дальше.

Учитывая, что накануне я выпил всего лишь полбокала сухого вина, ехать на работу решил на автомобиле. Забрав из гаража свой «БМВ», подбросил Ангелину до метро, потом поехал на работу.

Весь день трудился на ковре, зарабатывая на хлеб насущный, а в конце рабочего дня, уже одевшись, готовый к выходу с работы, позвонил Налётовой.

— Доброе утро, Анна Николаевна! — проговорил я сочным, чарующим голосом старого волокиты, пытающегося соблазнить неопытную девушку. — Гладышев вас беспокоит.

— Ах, это вы, Игорь Степанович! — устало, будто отмахиваясь от притязания надоедливого ухажера, откликнулась на том конце беспроводной линии «неопытная девушка». — Вы мой злой гений! Что вам еще от меня нужно?

— Встретиться и поговорить, дражайшая Анна Николаевна! — промолвил я тоном светского льва.

Налётова насторожилась:

— На какую тему?

Я чувственно рассмеялся:

— О, милейшая Анна Николаевна! Вы можете меня не опасаться. Игорь Степанович не будет более смущать вас, задавая неудобные вопросы по поводу гибели адвоката Крутькова.

Принимая мой дурашливый тон, Налётова спросила.

— А что же тогда хочет этот самый Игорь Степанович?