Настя осталась в парке. Присела на скамейку вдоль большой аллеи. Настроение не в дугу. Сейчас Елена Васильевна допросит дочь, та свалит все на нее, и такое тогда начнется...

Мимо с приглушенным ревом промчался серебристый красавец. Все-таки поссорился Юрий с отцом. И теперь в порыве чувств бежит и от него, и от самого себя. Машина вдруг резко затормозила, сдала назад и остановилась рядом с Настей. Плавно опустилось стекло.

– Поехали! – повелительным тоном обратился к ней Юрий.

– Нет, – покачала она головой.

Похоже, он понял свою ошибку.

– А если я очень попрошу? – Его тон значительно смягчился.

А на губах даже появилось подобие улыбки.

– Нельзя мне. Меня сейчас позовут.

– Да, ну ладно.

Юрий поднял окошко, и машина с места взяла в карьер. Настя пожалела о том, что отказалась. Ведь Юрий – сын хозяина дома, его наследник. Если бы он приказал ей сесть в машину, никто бы не посмел ее осудить – даже Елена Васильевна.

Но Юрий уже уехал. И вдруг машина снова остановилась. Снова сдала назад. На этот раз стекло осталось на месте, но открылась дверца. Юрий вышел из машины, взял Настю за руку.

– Мне все равно, что тебя кто-то куда-то позовет. Садись в машину!

Снова повелительный тон. Настя вырвала руку.

– Пойми, мне сейчас хреново. Мне нужно выговориться. И если ты не поедешь со мной... Поехали, а?

– Ну, если тебе нужно.

Юрий действительно был не в себе. В таком состоянии он мог разбиться. А Настя своим присутствием могла подействовать на него успокаивающе. Или наоборот. Тогда они разобьются вместе. И все же она села в машину. На всякий случай прибегла к ремню безопасности.

Мощный «Феррари» с места развил такое ускорение, что Настю вжало в спинку сиденья. К воротам Юрий подъезжал на скорости не менее ста пятидесяти километров в час. И это только начало. Сейчас машина вырвется на прямую трассу. Настя представила, как машина слетает с дорожного полотна, кубарем катится вниз под откос. И зачем она только села в машину к этому психу?

Створки ворот закрывались, но Юрий не сбавлял ход. Оказывается, они разобьются гораздо раньше. Но створки вдруг изменили полярность движения, и машина беспрепятственно продолжила путь.

– Ты сумасшедший? – сказала она.

Но Юрий уже сбавлял скорость.

– Ты не понимаешь, отец велел закрыть ворота. Если бы я не разогнался, нас бы хрен отсюда выпустили.

– Хрен оставь себе, ладно?

– Извини.

– Ты меня к себе сильно не прижимай.

– Не понял.

– Ну, я же твоя жилетка, в которую можно поплакаться.

Насте показалось, что Юрий не слышит ее. Думает о чем-то своем.

– А-а, что? – встрепенулся он.

Точно, не слышал.

– Я тебе не жилетка.

– Разве я это говорил?

– Ты говорил, что тебе нужно выговориться.

– А, да, выговориться. Но не выплакаться же. Слушай, а насчет жилетки ты это здорово придумала. Ты такая уютная.

– Какая?

– Я что-то сказал? – снова встрепенулся Юрий.

Казалось, он переключился с фазы на фазу. Это что ж у него – по фазе на каждое душевное состояние?

– Ничего, проехали, – усмехнулась Настя.

– Колючая ты какая-то.

– Только что я была уютная, а сейчас колючая.

– Уютная? Да, уютная. И колючая. Слушай, а ты не знаешь, зачем я тебя с собой взял?

– Здрасьте, приехали. Поворачивай назад! – обиженно надулась Настя.

– А надо?

– Надо.

– Ты что, обиделась?

– Больно нужно!

– Значит, обиделась. Ты не обижайся. У меня вообще голова замороченная. А тут еще это.

Юрий и не пытался остановить машину. Сосредоточенно смотрел на дорогу, рассеянно думал. А может, как раз наоборот – рассеянно смотрел и сосредоточенно думал.

Настя не стала лезть к нему в душу. И так ясно, что произошло.

– А ты чего молчишь? – спросил он.

– Ты же хотел выговориться, а не я.

– Да? Может быть. Но ты бы могла спросить, что произошло.

– Я все видела. Карина за тобой побежала, я за ней. Твой отец был с Евгенией Эдуардовной.

Юрий изменился в лице. Ожесточенно спросил:

– Как она тебе?

– Мне-то что, какая она.

– Что она здесь делает?

– Это ты у меня спрашиваешь?

– У кого ж еще. Ты же у отца работаешь.

– Работаю. Но в мои обязанности не входит вмешательство в его личные дела.

– А в мои входит! Он мой отец! А еще у меня есть мать! Ты знаешь, где моя мама?

– Говорят, она пропала.

– Говорят! А что ты сама знаешь?

– Ты, может быть, не в курсе, но я совсем недавно здесь работаю.

– Может быть, и в курсе. Тебя раньше здесь не было. А может, и была. Просто не заметил.

Настя обиженно вздохнула. Час от часу не легче. То он не знает, зачем взял ее с собой, то она такая, что ее можно не заметить.

– Я, кажется, что-то не то сказал, – опомнился он.

Настя промолчала. Не хотелось ни о чем говорить. А то еще, чего доброго, нарвешься на очередную оплеуху. Но и назад возвращаться не хотелось. Там Елена Васильевна, там неприятности. А дорога как раз вела в город. Полчасика в столь стремительном темпе, и они будут там. И пропади пропадом эта работа. Есть темная комната, есть черная кошка, но как ее найдешь, если нет никакой возможности превратить свои догадки хотя бы в хлипкие улики. Нет ничего. И не будет. Господин Сокольский не тот человек, чтобы оставить за собой мусор. Сергей, конечно, не похвалит ее за провал в работе. Но и взашей не выгонит. Будет работать у него секретарем за шесть тысяч в месяц плюс премиальные.

– Снова ты замолчала, – сказал Юрий.

– Ух ты! Ты это заметил! – съязвила Настя. – А то я думала, что совсем незаметная.

– Ну, я не то хотел сказать. Может, ты где-нибудь на кухне работала. А я же не Макс, чтобы за всеми юбками бегать.

– При чем здесь Макс?

– Да при том, что урод.

– Говорят, он вместе с твоей матерью сбежал.

Юрий отреагировал на это мгновенно. И заставил ее похвалить себя за то, что догадалась воспользоваться ремнем безопасности. Он затормозил так резко, что, не будь Настя пристегнутой, она бы вынесла головой лобовое стекло.