– Форнари регулярно посещает больницу?

Снова шуршание…

– Да.

– Хорошо.

Это вырвалось само собой. Форнари, конечно, наркодилер и бывший заключенный, но еще он – человек с онкозаболеванием.

После продолжительных колебаний синьорина Элеттра произнесла:

– Есть один нюанс, комиссарио… Но вы, наверное, уже об этом думали.

– О чем именно?

– Если Форнари в этой сфере давно, у него есть связи с… скажем так, коллегами. И он может управлять всем по мобильному. Единственное, что ему нужно, – это надежный курьер.

– Интересная мысль, синьорина. Спасибо, что подсказали, – ответил Брунетти. Он попросил позвонить ему сразу же, как только обнаружится что-то важное, и положил трубку.

Комиссар выдвинул нижний ящик стола, положил на него ноги и, максимально откинувшись в кресле, уставился в потолок. Надо же, пятно… Светло-коричневое, размером с компакт-диск, но с опущенными вниз щупальцами, слева над окном, где потолок встречается со стеной. Над его кабинетом – мансардный этаж, где в прошлые века проживала прислуга. В каморках на этой стороне здания хранится старая мебель и каталожные шкафы, и обитатели квестуры туда почти не заглядывают. Потолки там низкие, пол – деревянный, окон очень мало, и те крохотные. Несколько лет назад Брунетти там побывал, и ему в глаза бросилось плачевное состояние оконных рам, но тогда его личный кабинет находился на другой стороне и он не увидел в этом проблемы.

Форнари – другое дело. Тут проблема очевидна. Человек с тяжелой болезнью, регулярно принимающий химиотерапию, вряд ли будет развозить по городу наркотики или стоять на холоде перед школой, поджидая покупателей. И еще менее вероятно, что у него хватит сил на то, чтобы подстеречь кого-то, напасть на него и столкнуть с моста.

Брунетти какое-то время рассматривал пятно. Думать, что Форнари – тупиковый вариант, ему не хотелось, даже учитывая плачевное состояние его здоровья. Жена. Приятели. Телефонино. Послать кого-то с поручением – что может быть проще?

Комиссар снова перебрал в уме все, что узнал о Гаспарини, еще одном счастливом супруге. Еще немного, и поверишь, что Италия – страна мужчин, у которых хорошие жены! Да что там, разве сам он не принадлежит к этой категории?

Брунетти встал, решив, что самое время пойти полюбопытствовать на окраину района Кастелло. И лучше сделать это в одиночку, чтобы они с Форнари могли поговорить спокойно, как наркодилер с наркодилером.

Улицу и дом Брунетти нашел в путеводителе Calli, Campielli e Canali[47] – Рио-делле-Горне, в том месте, где узкий канал отделяет ее от стены Арсенала. В этой части города комиссар не был уже сто лет, но несмотря на это помнил, что на Кампо-делле-Горне растет большое дерево, как и о том, что приятель уговаривал его купить вскладчину лодку, стоявшую вот у этой самой стены.

Гвидо отказался от предложения, ведь к тому времени он уже стал отцом и знал, что хлопот ему хватит и без лодки. Хорошо иметь лодку, когда ты юн и беззаботен или, напротив, уже в летах, когда времени много и его нечем заполнить. Мужчина, у которого есть семья и работа, всегда занят. Лодка – это подружка, но не жена.

Изучая Calli, Campielli e Canali, Брунетти надеялся, что его ноги сами вспомнят дорогу и легко приведут его на место. На деле же он дважды сбился с пути. Впрочем, один раз можно и не считать: в конце Калле-деи-Фурлани он чуть было не свернул направо, но вовремя опомнился и взял левее. Еще через пару минут Гвидо пересек Кампо-до-Поцци и уперся в тупик. Признав поражение, он вернулся на кампо, оттуда – влево и вниз по улице, пока не вышел на Кампо-делле-Горне.

У самой кромки канала стояла высокая привлекательная блондинка и смотрела на воду. У ее ног, смешно сдвинув в сторону задние лапы, сидел крепенький белый пес. Брунетти подошел и заговорил с ней, неизвестно почему решив, что эта дама англичанка, причем уверенность его была настолько сильна, что он сразу же перешел на английский:

– Что-то случилось, синьора?

– Там теннисный мячик Мартино, моей собаки, – ответила дама и с улыбкой добавила: – Боюсь, тут ничего нельзя поделать.

Брунетти увидел дрейфующий слева по воде лохматый желтый мяч.

– Будь я лет на тридцать моложе, синьора, я бы прыгнул в воду и достал его для вас, – импульсивно заявил комиссар.

У нее собака, значит, она живет в городе. Лишний повод проявить знаменитую итальянскую galanteria…[48]

Дама звонко рассмеялась и сразу как будто помолодела. Она всмотрелась в его лицо.

– А будь я на тридцать лет моложе, я бы с удовольствием понаблюдала за этим, – сказала она и, глянув вниз, на собаку, произнесла: – Мартино, идем! Не все наши желания исполняются.

Еще раз улыбнувшись Брунетти, женщина удалилась в сторону церкви Сан-Мартино-Весково.

Довольный этим эпизодом, комиссар прошел еще немного вдоль канала, затем свернул налево, в узкую калле, куда не проникал солнечный свет. Слева была дверь. Такая низкая и широкая, что казалась квадратной. Не найдя звонка, Брунетти постучал. Подождал немного и стукнул еще пару раз. Когда ответа не последовало, еще пять раз постучал в дверь – уже кулаком.

Голос, шаги… Дверь наконец открылась, и комиссар увидел женщину. Она была примерно его ровесницей, высокой и чересчур худой. Женщина вышла на улицу и голосом, исполненным надежды, спросила:

– Вам нужен Джанлука?

Рыжая, с седыми, отросшими сантиметра на три у корней волосами, вокруг носа и рта – россыпь веснушек, кожа покраснела, кое-где шелушится… Глаза оттенка ляпис-лазури, такие синие, что на мгновение Брунетти заподозрил, что это контактные линзы. Впрочем, нет. Эта женщина не из тех, кто таким интересуется.

– Да, я пришел к Джанлуке, – ответил комиссар без улыбки.

Незнакомка, похоже, и не ждала улыбок. Она вошла в дом, придержав для Брунетти дверь.

– Входите. Он наверху.

Умышленно держа рот на замке, Гвидо прошел мимо нее в пахнущий сыростью коридор, откуда наверх вела деревянная лестница. Вероятно, этот дом был построен для рабочих Арсенала в конце позапрошлого века. В таких зданиях все чаще размещались заведения типа bed & breakfast гостиничной сети Relais Bijoux. Это осталось жилым…

Брунетти поднялся по лестнице, хозяйка – следом за ним. На площадке второго этажа она сказала:

– Направо!

Гвидо развернулся и увидел другую дверь – на этот раз правильной прямоугольной формы; она была приоткрыта. Из-за двери в коридор проникали свет и тепло.

– Входите! – сказала женщина, подходя к комиссару ближе и едва ли не вталкивая его в комнату.